«Он ни за что не встанет до конца счета», – подумал я.

Я был прав. Он попытался встать второй раз, шатаясь, пошел по канвасу и вновь потерял равновесие. Наконец он поднялся, но Миллс Лейн обнял его и замахал рукой, останавливая бой. Это произошло. Я стал самым молодым чемпионом в тяжелом весе в истории бокса.

– Вот и все, у нас началась новая эра в истории бокса, – определил Барри Уоткинс, диктор телекомпании HBO.

– Майк Тайсон сделал то, что Майк Тайсон обычно и делает. Это был настоящий бой, – добавил Шугар Рэй Леонард.

– Бой с большой буквы, – завершил Уоткинс.

Я был ошеломлен. Я ничего не чувствовал. Я осознавал, что происходит вокруг меня, но я просто оцепенел. Кевин обнял меня. Подошел Хосе Торрес.

– Я не могу поверить в это. Я б… дь, чемпион мира в двадцать лет, – сказал я ему. – Это, б… дь, нереально. Чемпион мира в двадцать лет! Я же еще ребенок, я, б… дь, просто ребенок.

Джимми вышел на ринг и поцеловал меня.

– Как ты думаешь, Касу понравилось бы это? – спросил я. Джимми улыбнулся в ответ.

Подошел Дон Кинг, сын которого был менеджером Бербика, чтобы поздравить меня. Затем я посмотрел в зал, и ко мне вернулось чувство самоуверенности. «Да, мы сделали это! – подумал я. – Мы с Касом сделали это!» Я начал разговаривать с Касом:

– Мы сделали это, мы доказали им всем! Могу поспорить, теперь Бербик не считает, что я слишком маленького роста, не так ли?

Внезапно я осознал, что Касу может быть не по душе то, как я провел бой.

– Все, что ты делал на ринге, было фуфлом, – услышал я его голос. – Но финал был настолько оглушительным, что его будут помнить.

Настало время интервью после боя. Я отдал должное Касу. Я стал на тот момент лучшим боксером в мире, и я был его творением. Кас должен был бы находиться здесь. Ему бы понравилось отругать тех, кто не принимал его в расчет и считал сумасбродом. Он бы сказал: «Никто здесь не может побить моего мальчика. Ему всего двадцать, но никто в мире не может побить его».

– Это момент, которого я ждал всю свою жизнь с тех пор, как начал заниматься боксом, – сказал я, когда началась пресс-конференция. – Бербик был очень сильным боксером. Я не ожидал, что он будет таким же сильным, как я… Я проводил каждый удар, чтобы сломить его. Моя победа останется навсегда, никто никогда не перечеркнет ее. Я хочу жить вечно… И я не собираюсь никогда проигрывать… Проиграть я могу, только умерев. Мне предстояло свергнуть чемпиона мира в тяжелом весе и самому завоевать этот титул, и я сделал это. Я хотел бы посвятить свой бой своему замечательному ангелу-хранителю Касу Д'Амато. Я уверен, что он сейчас смотрит вниз, разговаривает с великими боксерами и говорит им, что его мальчик сделал это. Я думал, что он сумасшедший белый пижон,… а он был гением. Все, что он предсказывал, произошло.

Кто-то спросил меня, кто станет моим следующим соперником.

– Меня не волнует, с кем драться в следующий раз, – ответил я. – Если я собираюсь быть великим, я должен буду драться с любым соперником. И я хочу драться с любым.

Даже Данди похвалил меня после боя.

– Тайсон выбрасывал комбинации ударов, которых я никогда не видел прежде. Я был ошеломлен. Я работал с Али и Шугаром Рэем Леонардом, но только у Тайсона я увидел комбинацию из трех ударов, ей нет аналогов. Видели ли вы когда-нибудь, как выбрасывают удар правой по почке, затем следует апперкот, а завершает хук левой?

Я не снимал чемпионский пояс всю ночь. Я носил его по всему фойе отеля. Я надел его на продолжение вечеринки и носил его, когда позже отправился выпить вместе с Джеем Брайтом, моим соседом по комнате в доме Каса, сыном Бобби Стюарта и боксером Мэтью Хилтоном. Мы пошли в кабак в Лас-Вегасе под названием «Достопримечательность», через дорогу от отеля «Хилтон». Там никого не было, и мы сидели там и пили весь вечер. Я пил водку прямо из бутылки и напился вдрызг. В завершение вечера Мэтью ушел, а я отправился на квартиру к одним девушкам показать им свой чемпионский пояс. Я не занимался с ними сексом, я просто общался с ними. Затем я ушел от них, позвонил другой девушке и завалился к ней, и мы тусовались. Это было сумасшествие. Вы должны понимать, что мне было только двадцать лет, а некоторым моим приятелям – вообще пятнадцать или шестнадцать. Это небольшая разница в возрасте. И с чего вдруг все ожидали, что, став чемпионом мира, я превращусь в совершенно уравновешенного и организованного парня, соответствующего этому званию? Я был всего лишь развлекавшимся ребенком.