Наевшись досыта и отшлифовав все чаем, я надеваю одно из принесенных вчера в кульке платьев – непримечательное коричневое – которое после ухода Эмили после ужина я сполоснула несколько раз и повесила сушится на перила лестницы.

Нижняя сорочка с пятном от пролитого чая отправляется в корзину для белья к остальным, добытым непонятно, где, горничной, нарядам моды двадцатилетней давности. Стиркой займемся позже, сначала нужно хорошенечко убраться.

И непременно я обязана вечером принять ванну. По-хорошему, нужно было еще вчера, но слишком много потрясений случилось за день. И я еще не разобралась, как добыть горячую воду, с крана течет только холодная.

Остатки завтрака Эмили убирает на кухню, осталось еще полно еды, можно приспособить ее на ланч, и мы приступаем к уборке.

На первом этаже помимо просторной гостиной, имеется соединенная со столовой небольшая кухня, ванная, коморка для всякой всячины, и чулан под лестницей. Вчера гостиную и я более-менее в порядок привела и первым делом веду Эмили на второй этаж бороться против грязи в самой большой, и соответственно, главной спальне дома.

Еще одну ночь на диване провести я не желаю. Постельное белье отправляется к остальной куче, приговоренной к стирке, одеяла и подушки получают хорошего шапалака на улице и остаются проветриваться и просыхать под погожими солнечными лучами, и нам нужно только хорошенько пройтись тряпками по всем поверхностям, очистив комнату от пыли. Но и на это дело уходит немало времени.

В спальне на комоде обнаруживаются часы, которые – ура – работают; когда мы заканчиваем с уборкой этой комнаты, маленькая стрелка приближается к одиннадцати.

К счастью, домик, так называемая остальными обитателями поместья пристройка, небольшой. Не представляю, сколько бы я убила сил в одиночку отмывая если не всю резиденция герцога, но даже один из трех его этажей. Умереть не встать, вот вам и ответ, зачем столько слуг и почему они так все время заняты. Хотя, это не оправдание. Далеко не оно. За ночь в голове у меня сложилась картинка того, каковым положение новой герцогини видится местным обитателям, и - другого варианта быть не может - экономка Фрида вчера специально дала мне понять, как мне тут не рады.

Не зря же я служанку ждала целый день, и никто мне, пока не прозвучала просьба, даже еды не принес. Более чем наглядный урок, чтобы не зарывалась и сидела тихо. Да пожалуйста, пятки мои будут сверкать отсюда через год, если ничего не поменяется.

Только эти перемены пусть сам герцог начинает. Сейчас я до него не достучусь, он меня явно видеть желанием не горит. Так, надоедливый и раздражающий побочный элемент договоренностей с императором и дворянством Севера. Загадка только, чего хотел, когда приходил? Может, не поверил, что я так спокойно приняла свое положение и решил убедиться, что не замышляю ничего такого? Поди его пойми. У меня много вопросов, но ответов никто не даст.

Этот громкий титул ее сиятельства герцогини Грейстон не более чем фасад, пустышка. Эх, Евин папенька бы не обрадовался, но жаловаться мы спешить не будем, посмотрим, как дальше станет ситуация развиваться.

Даже интересно, что еще задумала учудить главная распорядительница поместья. А еще я не до конца поняла, за одно ли они с герцогом, или все же что-то неладное творится. Толковать визит моего муженька можно с разных точек зрения. Экономка между мной и герцогом как посол его воли выступает, и по дороге, как в игре в глухой телефоне эта воля может порядком исказиться. Но за самоуправство наказание прислуги может и до тюрьмы дойти, так что непонятно, на что ставит эта Фрида, позволяя себе подобное поведение. Поживем-увидим короче.