– Такая качающаяся доска? – переспросила Сюзанна и показала руками: вверх-вниз.

– Да! – Роланд как будто обрадовался, что они знают. – Вот именно. На одном конце этих качелей…

– Качалки, – улыбнувшись, поправил Эдди.

– Да. На одном конце – мое ка. На другом – ка человека в черном, Уолтера. Двери – центр, созданный напряжением между двумя противостоящими судьбами. А Врата, о которых я вам говорю, – это творение людей, которые были гораздо могущественнее, чем Уолтер, или ваш покорный слуга, или наша команда из трех человек.

– Ты хочешь сказать, – нерешительно уточнила Сюзанна, – что Врата, которые стерегут эти самые Стражи, они вне ка? За пределами ка?

– Я хочу сказать то, что я в это верю. – Роланд улыбнулся – мимолетный изгиб губ в отблесках от костра. – Это моя догадка.

Он на мгновение замолчал, потом подхватил с земли прутик, расчистил немного места, раздвинув ковер из сосновых иголок, и нарисовал на земле такую картинку:

– Круг – это мир. Такой, каким мне его обрисовали, когда я был маленьким. Крестики – это Врата, образующие кольцо по его вечному краю. Если соединить их по парам с помощью шести линий… вот так…

Он поднял глаза.

– Видите, линии пересекаются в центре?

Эдди почувствовал вдруг, как его руки покрылись гусиной кожей. Во рту пересохло.

– Это то, что я думаю, Роланд? Это?..

Роланд кивнул. Его удлиненное, изборожденное морщинами лицо стало суровым и жестким.

– В этом узле расположен Великий Портал, так называемые тринадцатые Врата, которые правят не только этим отдельным миром, но всеми мирами вместе.

Он ткнул в центр круга.

– Это Темная Башня, которую я ищу всю жизнь.

– У каждого из двенадцати меньших Врат древние поставили по Стражу, – подытожил Роланд. – В детстве я мог перечислить их всех в стишках, которым меня научила няня – и повар Хакс, – но когда оно было, детство? Давным-давно. Помню, Медведь там был, ясное дело… Рыба… Лев… Летучая Мышь. И еще Черепаха… очень важная Черепаха…

Стрелок запрокинул голову к звездному небу и, задумавшись, наморщил лоб. А потом суровые его черты озарились вдруг лучезарной улыбкой, и Роланд продекламировал нараспев:

Роланд мечтательно хмыкнул.

– Ему меня Хакс научил. Напевал, помню, замешивая глазурь для торта, а потом дал мне ложку с остатками облизать: такие тягучие капельки. Странная штука – память. Но когда я повзрослел, я перестал верить в Стражей, то есть в то, что они существуют на самом деле, – я стал думать о них как о неких символах, а не как о реальных созданиях. Однако, похоже, я ошибался.

– Я назвал его роботом, – сказал Эдди, – но это был не совсем робот. Сюзанна права… роботы не истекают кровью, если в них всадить пулю. Наверное, это был киборг. Так у нас называется существо, состоящее частью из плоти и крови, а частью – из механической и электронной аппаратуры. Есть один фильм… мы же тебе говорили о фильмах и о кино?

Улыбнувшись, Роланд кивнул.

– Ну так вот, фильм называется «Робот-полицейский», и его главный герой мало чем отличается от медведя, которого пристрелила Сюзанна. Но откуда ты знал, куда надо было стрелять?

– Я кое-что еще помню из старых сказок. Хакс в свое время немало мне их рассказал. Если бы не он, ты бы, Эдди, сейчас переваривался у медведя в желудке. В вашем мире, если ребенок чего-то не понимает, вы ему говорите, чтобы он надел свою думалку, то есть пошевелил мозгами?