С любопытством наблюдавший за ним доктор Гусинский вдавил его спиной в спинку кресла, приблизил лицо к глазам Данимира.

– Не сопротивляйся, дружок, будет только хуже! Ты с нами! Открой сознание раппорту, ну?!

Сознание побежало пунктирчиками в разные стороны, будто из муравьиной кучи потоки муравьёв. Воля стала слабеть. Саблин понял, что его зомбируют каким-то странным способом – изнутри!

«Это вселение, – шевельнулась вялая умирающая мысль. – Охотник пытается влезть в голову из другого числомира…»

«Прекрати сопротивление, идиотом станешь!»

Саблин дёрнулся: сердце ответило сбоем.

Перед глазами мелькнуло сосредоточенное лицо мамы.

– Даник, милый, терпи…

– Дан, встряхнись! – А это уже тон Юстины, голос недовольный, сердитый, не допускающий возражений.

Легко сказать – встряхнись… сил нет никаких…

И ещё голосок пробился в уши, милый и встревоженный, Варвара вскинулась:

– Данчик, держись!

«Прекрати думать! – заскрипел Охотник. – Раскройся, прими программу, будешь жить!»

«Буду! – выговорил внутрь себя Саблин, выдирая из головы кусок тьмы. – Но не с вами!»

Визг пронёсся сквозь голову, пополам с удивлением и испугом, голова прояснилась.

Сознание ещё какое-то время продолжало плыть, качаться и искрить, но голос зомби-оператора, пытавшегося вселиться в голову Данимира, уже улетел в иные пространства.

Это понял и посредник – доктор Гусинский.

Он отпрянул, корча лицо, словно внутри его и вправду сидело другое существо, протянул к горлу Саблина руки со скрюченными пальцами и… уронил. Перестали передёргиваться мышцы лица, опустели глаза.

Саблин встал.

На лицо доктора снизошла благодать, сменившаяся растерянностью. В глазах проявилась мысль, ищущая опоры.

– Вы кто?

Саблин понял, что и доктора покинула сущность, вселённая в его психику из глубин «матрёшечной» Вселенной.

– Я к вам насчёт Смирнова.

– К-какого Смирнова? Вы мне звонили?

– Мой друг Прохор Смирнов собирался к вам на консультацию.

– Смирнов, Смирнов… – Толстяк наморщил лоб, бледно улыбнулся. – Нет, не помню, извините. Старенький такой, бородка клинышком?

– Молодой, безбородый.

– Нет, я не принимал, это совершенно точно. Может, мой напарник доктор Ващенко с ним работал? Да вы уточните в регистратуре.

– Разве вы лично не записываете пациентов?

– Сестра записывает, да вот и она.

В кабинет зашла худая женщина с лицом старой девы, с брезгливо поджатыми губами.

– Регина Александровна, у нас был на приёме… как вы сказали?

– Прохор Смирнов, – отступил к двери Саблин.

– Не помню такой фамилии, сейчас посмотрю. – Медсестра подсела к компьютеру, постучала по клавиатуре. – Когда он был?

Саблин уже сообразил, что Прохора здесь не было, но уйти без ответа на поставленный им же вопрос было бы невежливо, и он его дождался:

– Нет, Смирновых в этом месяце не было. Симонов, Собчак, Сучков…

– Благодарю вас, вы меня очень обрадовали! – Саблин поклонился и с облегчением вышел, оставив доктора Гусинского в полном недоумении.

Вечером, после восьми часов, он снова встретился с Юстиной, на этот раз – у неё дома.

В халатике она выглядела домашней и очень милой, в отличие от официально-недоступной на работе, но глаза девушки по-прежнему сверкали остро и властно, и Саблин с шутками насчёт хорошего вечера поостерёгся. Тем более, настроение у него после посещения поликлиники было скверное.

Юстина выслушала его внешне спокойно и сосредоточенно.

– Вербовка? – спросила она с недоверием, когда он закончил.

– Нет, это именно зомбирование, – возразил Саблин. – Внедрение иной сущности через мембрану числоперехода.

– Ещё раз?