Это был жесткий, агрессивный поцелуй, пожалуй, даже грубый. Безыскусный, непосредственный. Горячие губы, острые зубы… и обида. Его, не моя. Меня охватил стыд за свой поступок и удивление: я не думала, что способна его ранить. Финн сказал, что поцеловал меня, потому что иначе придушил бы. Может, он и не врал, но мне показалось, что это не так.

Когда платеж по бабулиной карте не прошел, девушка за стойкой в мотеле несколько раз извинилась, а потом, сделав вид, что ей очень жаль, сообщила, что не сможет сдать мне другой номер без карты в качестве гарантии. Я попросила разрешения воспользоваться телефоном, но заметила, что она стоит неподалеку и собирается подслушивать. И тогда я поняла, что, даже если мне удастся расплатиться наличными, надолго я в мотеле не задержусь.

Поэтому я уселась рядом с оранжевым «Блейзером» дожидаться Финна, зная, что мне придется довериться ему и объяснить свое поведение. Однако, когда он наконец появился, я ничего этого не сделала. Голос, который всегда меня слушался, на этот раз подвел. Я стояла на парковке с пакетами в руках и даже не пыталась остановить Финна. Я все еще не готова была принять решение. Мне оставалось лишь беспомощно смотреть, как он уезжает.

А потом он остановился. Вышел из машины. Подошел ко мне… И поцеловал. Если бы он накричал на меня или начал уговаривать, попытался объяснить что-то или принялся шантажировать, я бы ни за что больше не села с ним в машину.

Но он меня поцеловал. И я проснулась. Та Бонни, которая дерзила, показывала характер и не позволяла собой распоряжаться, та Бонни, которая смеялась в голос и никогда не сдавалась, та Бонни, которая влюбила в себя публику, несмотря ни на что, та самая Бонни, настоящая я, пробудилась.

Некоторые, наверное, посмеются надо мной и скажут, что все это избитые клише. Но я действительно испытала это чувство – как горячий ужин для голодного, как глоток воды в жаркий день, как мгновение, когда ты после долгих странствий видишь за поворотом родной дом. Или впервые чувствуешь вкус того, что никогда не хватало смелости попробовать, и понимаешь, что ничего вкуснее в жизни не ел. Вот что я ощутила, когда Финн поцеловал меня. И в этот момент я поняла, как долго мучилась от жажды. Как мне не хватало поддержки, нежности, близости.

И, что самое странное, я осознала, что мне не хватало именно Финна Клайда.

Может, дело было в том, что я выросла в Аппалачах, где вся жизнь состояла из бедности и веры, но я верила в судьбу и предопределение. Я верила в ангелов и в то, что Господь прокладывает нам путь, направляет нас и незримо влияет на нашу жизнь. Я верила в чудеса. И внезапно Финн Клайд показался мне чудом, ангелом, которого послала мне с небес Минни.

– Во что ты веришь, Финн? – прошептала я, озвучивая свои мысли.

В темноте и тишине хотелось говорить о чем-то важном. Сначала я думала, что он не ответит, потому что уже заснул, и моя проснувшаяся жажда так и останется неутоленной. Но потом я услышала сонный голос и повернула голову, чтобы получите впитать его тягучее звучание.

– Я верю в числа. Видимые и невидимые. Действительные и мнимые, рациональные и иррациональные. В каждую точку на каждой бесконечной оси координат. Числа никогда меня не подводили. Они не увиливают. Не лгут. Не притворяются тем, чем не являются. Они существуют вне времени.

– Похоже, ты очень умный… Да, Финн? – Мой голос прозвучал почти благоговейно. Я отнюдь не блистала в школе и всегда восхищалась умными людьми. – Я так и подумала. А у меня было плохо с математикой. Для меня это заросший тиной пруд, в котором я, деревенский бедняк, пытаюсь поймать рыбу, наугад тыкая палкой в воду.