– Что трудно? – уточнила я. – Сдержаться и не придушить своего пернатого крокодила?

– Возвращаться, – последовал надменный ответ. – Не люблю это.

Занавеска отъехала сама собой. Длинное белое платье на изящном теле, собранные в сложную прическу светлые локоны – волосок к волоску. Четкая линия красивых губ, раскосые глаза, темные и глубокие. Точеные черты лица, нежная белая кожа – гладкая, ровная, ни пятнышка, ни родинки. Совершенная картинка. Настолько безукоризненная, что тянет поставить фингал, чтобы разрядить обстановку. Не знаю, как она выглядела в жизни, но тут явно перестаралась с фотошопом.

– Справлюсь, – я зевнула. – Нужно стать незаметной. Сделаешь, Иля?

Она приподняла бровь. Злится, еще как. Потому что она Иллит, безо всяких сокращений. Я приподнялась на локтях, устало вздохнула и пожаловалась:

– В голове каша.

– Пройдет, – небрежно обронила Иллит. – Память пробуждается частями, постепенно. Пара дней…

– Если они будут, – перебила я. – Поможешь?

Высокомерный кивок в ответ. Ну же, рыбья кровь, пошевеливайся. Не у всех пять тысяч лет в запасе…

Пульсация в висках, бурлящая во мне энергия. Она извергается наружу, переливается через края. Взамен приходит другая, мощная, холодная, с горьким привкусом сандала. Что-то здесь останется, мое. На время, ведь в итоге оно обязательно вернется, а инородное уйдет. А пока этого не произошло – я могу спрятаться. Укрыться, затаиться. Никто не высмотрит.

Отданная энергия взмыла ввысь, разлетелась во все стороны бенгальскими искрами. Птичка злорадно засвистела, просунула голову между прутьев, склевывая огоньки. Ах ты ж! Иллит поморщилась, прутья сжались теснее. Птичка закатила глаза, беспомощно дернулась и обезглавленной тушкой рухнула на дно клетки. Досвистелась.

– Как он тебя отпустил? – спросила Иллит обманчиво мягким тоном. На длинной шее блестел серебряный кулон – галочка, перечеркнутая косыми линиями. Голосование не засчитано…

– Не помню, – пожала я плечами.

Правда, не помню. Были условия… Одно, два?

Подушки закружились каруселью. Невнятное бульканье, эхом накатывающие ощущения. Царапающая боль, нечто вязкое и горячее в горле, мешает. Нечем дышать.

Иллит впилась в меня колючим взглядом, покачала головой:

– Не ходи сюда часто.

– Стоит послушаться?

– Как хочешь, – усмехнулась она. – Твое тело – твое дело.

Волшебная фраза. Я рассмеялась в голос. Энергия Иллит бурлила во мне как шампанское, пузырьками щекоталась в носу.

– Т-с-с… – Иллит прижала палец к моим губам. – Теряешь время. Отсчет давно пошел.

Опора пропала, завертелся хоровод фонариков и подушек. Кого хочешь, выбирай… Можно шелковое одеяло? Нет? Ну и ладно. Меня словно всосало в гигантскую воронку, закрутило и безжалостно понесло вверх. Энергия становилась все гуще, давила, затекая жаром внутрь, потом булькнула и застыла. Стрельнуло жгучей болью. Реальность, привет! Это точно ты. Во рту – металлический привкус, под щекой – что-то мягкое, пухлое, влажное. Я приподнялась на локтях. Сбоку белело чье-то перепуганное лицо, перед глазами среди черной мути плавала смятая подушка в красных пятнах. Сквозь пелену на ткани отпечатывались новые точки – кап, кап, кап.

Отбросить подушку, лечь на спину. Запрокинуть голову и дышать – ртом, через силу. Белое лицо исчезло, затем появилось снова. Точно. Инна, моя новая родственница. Судя по безумному виду – та еще паникерша. Переносицу обожгло холодом, видимо, притащила лед. Мутная чернота расползалась, удушливо покачивалась, сминая стены…

Стоп! Отставить весь этот беспредел, сосредоточиться. Пульт нащупался – главное, правильно его себе вообразить. Марево схлынуло, пришла ясность.