И теперь леди и лорды хотят, чтобы я добровольно прислуживала в комнатах. Кстати, чьих? Ни звука о том, что в случае поражения я стану камирой именно герцога.

— Герцог, студентка Ирэн, пожалуйста, коснитесь алтаря.

Парень медлит.

Я же широко улыбаюсь:

— Нет.

Сокурсники оборачиваются.

— Что? — переспрашивает молодой лорд Ринз. — Вы… отказываетесь и сознаётесь в недобросовестности?

Я поднимаю указательный палец:

— Ни в коем случае. Я лишь желаю, чтобы всё было сделано правильно. Если бы мы со студентом Лайсом просто соревновались, я бы не возражала, но на кону честь Академии, соответственно, условия должны соответствовать принципу, утверждённому основателем академии его величеством Карлом Благословенным. Ставки не могут отличаться. Студент Лайс, как вы считаете? Разве согласие стать камирой и извинения сопоставимы?

— Студентка Ирэн права, — соглашается герцог и зарабатывает в моих глазах ещё сто очков.

Леди Миртана и молодой лорд Ринз переглядываются. Слышны тихие перешёптывания. Леди Миртана кивает, и её подружка тотчас высовывается вперёд:

— Вы правы, студентка Ирэн, ставка должна быть равной, — мило улыбается она. — Может быть, есть ещё какие-то замечания? Всё должно быть сделано безупречно.

— Других нет.

— Тогда прошу, герцог, студентка Ирэн, коснитесь алтаря.

Я послушно опускаю ладонь на камень и прижимаю к поверхности — это ещё не обещание, если формулировка снова будет кривая, я спокойно откажусь.

Герцог кладёт руку вторым.

В перчатках. Даже ради алтаря не снял. Для божественной силы перчатки не преграда, поэтому я молчу.

— Герцог Кайнайский, студентка Ирэн, согласны ли вы завтра в три часа дня в Белой студии продемонстрировать заинтересованным зрителями своё мастерство в области артефакторики?

Почему это звучит почти как “согласны ли вы взять в мужья”? Пфф.

— Согласна, — я отвечаю первой.

— Согласен.

Лорд Ринз продолжает:

— Герцог Кайнайский, студентка Ирэн, принимаете ли вы формат соревнования? Жребий определит, какой именно артефакт должен быть изготовлен, материалы и карточку предоставляет кафедра Артефакторики.

— Да.

— Да.

— Герцог Кайнайский, студентка Ирэн, обещаете ли вы соревноваться честно, не прибегать к уловкам, обману, чужой помощи?

— Угу.

— Да.

— Согласны ли вы считать победителем того, кто первым изготовит артефакт при условии, что изготовленный артефакт соответствует действующему стандарту.

— Согласен.

— Да.

И финальный, самый смешной вопрос:

— Герцог Кайнайский, студентка Ирэен, согласны ли вы, что до окончания академии проигравший становится камиром победителя?

Герцог вскидывается.

Думал, что нам предложат ограничиться извинениями? Наивный…

— Согласна, — пожимаю я плечами.

Если он сейчас откажется, ничего не будет. В смысле — соревнование не состоится. Или надо заново обговаривать условия, повторять обещания.

Вопрос в другом — позволит ли ему гордость пойти на попятный у финишной черты? Герцог хмурится, бросает полный злости взгляд на лорда Ринза, но тот ловко изображает полнейшее непонимание.

Борьба бобра с ослом, в смысле здравомыслия с гордостью…

Отказаться для герцога означает признать, что он допускает своё поражение, что я действительно могу оказаться талантливее.

— Согласен.

Алтарь вспыхивает серебристым сиянием, я ощущаю лёгкую прохладу и дуновение ветерка. Свет становится осязаемым и связывает наши с герцогом запястья. Сияние тает, узы блёкнут, но не исчезают, а остаются на коже меткой-напоминанием, что точка невозврата пройдена.

Назад дороги нет.

2. Глава 2

Широко улыбнувшись, я обвожу взглядом сокурсников и пожимаю плечами: