Но нежные звуки скрипки неожиданно заглушил сигнал пожарной сирены. Коридор наполнился криками и шумом; из классов выбегали дети, преподаватели; падали с грохотом инструменты. Через толпу возле выхода из школы решительно пробиралась уборщица с огнетушителем, на улице завыла сирена пожарной машины.

Я потянула ручку двери, но замок оказался защелкнут, и дверь не открывалась. Я заколотила кулаком:

– Адам, Адам, открой дверь, замок заело. Немедленно выходи, пожарная тревога.

Адам продолжал играть… Телохранитель защищает клиента от любых неприятностей, в том числе и от возможности попасть в пожар.

Дверь была массивная, установленная для звукоизоляции, и я не стала терять время. Звуки скрипки за дверью затихли. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы с помощью специального устройства, замаскированного под швейцарский нож, вскрыть простой замок.

Дверь широко распахнулась от сквозняка – окно в классе было открыто настежь. Я бегло осмотрела помещение и поняла, что мальчика здесь нет, в небольшом зале ему негде было спрятаться. Напротив окна высилась куча снега, который дворник сгреб со всего школьного двора, и на этой куче лежал футляр от скрипки. Мой мозг действовал как часы – одним прыжком я оказалась на подоконнике.

За сугробом и оградой из кустов по асфальтовой дорожке убегал высокий мужчина в светлом плаще. Я перемахнула через ограду и бросилась в погоню.

Даже к простому на первый взгляд заданию я приступила, стопроцентно подготовившись. Специальные ботинки с амортизационной беговой подошвой и эластичные брюки для свободного движения помогали мне бежать изо всех сил. Долгие марш-броски с тяжелой амуницией под палящим солнцем во время военных операций гарантируют прекрасную физическую форму на долгие годы, так что у преступника не было шансов. Мне оставалось до него несколько метров, когда сбоку взвизгнули автомобильные шины, у тротуара притормозил автомобиль, и мужчина нырнул в открытую дверь, сразу после этого вместе со своим пассажиром машина резко свернула в левую полосу. Я протянула руку за пистолетом в плечевой кобуре, но было уже поздно – автомобиль в потоке других машин уходил все дальше.

Я бросилась назад, была надежда, что мальчик в школе, просто испугался сирены, выпрыгнул в окно и сейчас с остальными детьми в школьном дворе.

На крыльце я встретила учительницу по классу скрипки:

– Где Адам? Вы видели его? – Я схватила женщину за плечо.

– Я не знаю, я понесла виолончель в концертный зал, ее забыл предыдущий ученик, ведь завтра у него выступление. Музыканты бывают такими рассеянными. А тут такой шум! В школе пожар! Адам до сих пор в классе?! Какой ужас! Его надо спасти, он же погибнет! – Учительница тряслась от испуга.

Я бросилась в коридор и тщательно обыскала помещение, где только что играл на скрипке мальчик. Скромные школьные стулья, фортепиано, стол и никаких следов мальчика или мест, где он мог бы спрятаться. По коридору топали пожарные, тянули шланги. Один из них крикнул, что мне нельзя здесь находиться. Но я только отмахнулась, мне надо найти Адама. Я побежала по коридорам школы, открывая дверь в каждый класс, выкрикивая его имя. Планомерный обыск каждого кабинета ничего не дал, хотя все закрытые двери я открыла своим швейцарским ножом, заглянула в каждый шкаф и за каждую портьеру.

Через три часа стало понятно, что мальчика нигде нет… К тому времени пожарные потушили небольшое возгорание, свернули свое оборудование и уехали под недовольное гудение учеников, которые хотели уже разбегаться по домам. Дети потихоньку возвращались в свои классы, школа заполнилась привычными звуками.