– Откуда вообще взялась? – спросил тот, наконец-то выпуская меня из руки.

– Вчера приехала. Жить негде.

– А у Верки? – спросил, видим, про бывшую жену.

– Да харош тебе, она не примет.

– Тогда держи при себе, – сказал мужчина в приказном тоне, прежде чем шагнуть к двери. – Давай, собирайся, ждём тебя внизу.

– Понял, – сразу ответил ему мой суровый дядюшка.

А у них тут строго. Настоящая иерархия какая-то. Все кому-то подчиняются и обязательно есть самый старший, кому подчиняются все. Может, я в армии?

– Если принесёшь кофе, то я не буду на тебя злиться, – вдруг произнёс Басманов, поднимаясь с кровати и утягивая за собой всё одеяло, которым прикрывался.

В итоге Кенди осталась там одна, в чём мать родила.

– Эй! Холодно же, – сразу заворчала девушка, пытаясь ухватиться за кусочек своего счастья.

Но я отвлеклась. Он что, вообще обурел? Сначала едва меня не пристрелил, потом выгнал из комнаты, а теперь ему кофе подавай.

– Я не знаю, где его брать, – ответила ему, вставая в позу.

– В баре. Позовёшь Флинта. Скажешь кофе для Беса.

Я так возмутилась, что разом закипела.

– Хрен вам, а не кофе! – выпалила на эмоциях.

После чего развернулась и ушла в единственное доступное сейчас мне место – ванную комнату. Хотела закрыться, но у него здесь даже защёлки нет! Да что человек-то такой! Это оказалась последняя капля. Вдруг стало так обидно, что я разревелась. Но вволю поплакать не дали. Мой дядюшка решил нагло сунуть ко мне свой противный нос. Ну хотя бы джинсы одел. Хотя лучше бы и футболку. А то эти его татуировки – как магнит для глаз. Облокотившись плечом об косяк, Басманов уставился на меня.

– Стрессанула?

– Да, – честно призналась я.

– Ладно, не ной. За кофе схожу сам. Дай только хотя бы умыться.

Да я бы и с радостью вышла, если бы он не загораживал собой весь проход. Высокий, красочный и невероятный жаркий. Или это просто меня бросило в жар от его присутствия. Так неловко вдруг стало. Хоть в окно выпрыгивай. Если бы оно только тут было. А так всё-таки пришлось как-то протискиваться мимо него. По стеночке, стараясь ничем не коснуться, и не смотреть в упор его наглого провожающего взгляд. А в итоге ещё не сгореть со стыда от своих неприличных эмоций. И после всего этого ещё слушать неприятную мужскую усмешку, после которой в ванную комнату наконец-то закрылась дверь.

Только тогда я спокойно выдохнула. Но расслабиться всё равно не дали.

– Блин, не могу найти свои трусики, – произнесла Кенди, прыгая вокруг кровати в одном чёрном полузадранном платье. – Ты не видишь?

Вот ещё. Заняться мне больше нечем, как искать чужие женские труселя. Надо было надевать панталоны, а не резинку для волос. Зато успела увидеть другое – её татуировки, даже на попе. Бабочки, кажется. На пояснице красивый завитой узор. А ещё на левой руке – розочки, птички и те же бабочки.

– М-м-м, нет, не вижу.

– Ладно, сам найдёт, – радостно сказала она и наконец-то выпрямилась, поправляя платье. – Так ты надолго к нам?

– Пока не знаю. Как пойдёт.

– Ну ты обращайся, если что. Я быстрее пойму, чем помочь, чем эти наши байкеры.

– Обязательно. Спасибо.

Всё. С меня пока хватит. Тоже хочу кофе и перекусить.

– Ну ты конечно отличилась, – говорил мне Финик вперемешку с хохотом. – Забраться в очаг, уснуть там и попасться самому Джексону! Скажи честно, это твой дар – попадать в неприятности?

– Наверное, – кисло ответила я, не разделяя его веселья. – А что за очаг-то такой? Какое-то супер важное место?

– Пф-ф-ф, конечно. Это главное место в нашем клабхаусе. Там происходят совещухи всего офицерского состава. А ещё хранятся важные документы клуба. И не только. Поэтому даже не удивляйся, что Джексон чутка напылил, когда тебя увидел.