***

Такая странная ситуация. Ещё и с таким необычным человеком, который повёл меня куда-то вглубь здания, по коридору, за бар, где было тише и меньше людей. А затем и вовсе завёл в кабинет. Только стол здесь стоял по центру, из массивного дерева, человек на десять. За него и сел этот самый Бес, открывая моё письмо. Вернее не моё – матери. На меня даже не взглянул, пока не дочитал. Правда я не знала, что там написано. Мать запечатала конверт и попросила передать родному брату лично в руки, как раз перед смертью. По-другому ей просто не получилось с ним связаться. Его старый номер телефона давно был вне зоны доступа, а новый она не знала. Потому что последний раз общалась с ним ещё до того, как взяла меня. В итоге у неё был только его адрес, куда и послала. Да мне вообще повезло, что смогла найти этого человека. Что он не уехал из родного города и с ним ничего не случилось. Поэтому, как бы мне не было любопытно содержимое этого письма, я слишком уважала мамину просьбу.

Зато у меня ещё раз выпал шанс посмотреть на этого мужчину. В тишине. В обстановке, которая его дополняла. В этой комнате было много предметов из дерева и металла, немного стекла. Например, тяжёлые деревянные стулья. Железный стеллаж с ящиками. Маленькие фигурки мотоциклов. Часы в виде колеса. А все стены обвешаны фотографиями байкеров с мотоциклами и какими-то эмблемами из разных материалов на мото-тему. Но самая большая эмблема мне уже была знакома – это скелет в капюшоне за мотоциклетным рулем, под которым дугой было написано название города «Volchinsk», а сверху такой же дугой «Night Riders». Колоритно. Похоже на секту. Или скорее банду. Самую настоящую, серьёзную и мужскую на сто процентов.

В этой комнате мужчина выглядел ещё внушительнее. А в тишине был слышен скрип его кожаной куртки при каждом движении, когда почёсывал своим татуированным пальцем лоб или щёку. В этот раз я смогла разглядеть рисунки на его руках – какие-то узоры, вроде мозаики или цветков. На пальцах же – словно древние символы. Похожее было вытатуировано и на шее. И смотрелось это не просто необычно – красиво. Что я оценивала не только как зритель, но и как начинающий художник. Рисунки на коже – тоже искусство, причём в некоторых случаях очень даже впечатляющее. А в некоторых ещё и загадочное. Потому что мне вдруг стало интересно, какие рисунки скрываются под одеждой этого человека. Правда такие мысли сразу бросали в краску. Хотя, в краску меня бросало не только от мыслей.

– Значит, племянница, – произнес наконец-то Басманов.

Я смогла лишь кивнуть, думая о том, какой у него волнующий голос. Низкий, грубый, с хрипотцой. А уж от его взгляда и вовсе бросало в дрожь.

– Ещё и приёмная.

Я опустила глаза. Всё так. Моя мать, пусть не родная, но самая настоящая и единственная, удочерила меня, когда мне было семь лет. Забрала из детского дома и подарила домашний уют с материнской заботой. Жаль, что вскоре это всё закончилось. Она серьёзно болела… А потом ушла. И я снова осталась одна. Хотя у мамы, у Марины, была ещё старшая дочь, Женя, но она невзлюбила меня с самого начала. За время так и не подружились, даже знакомы были плохо. Она уже взрослая совсем, жила не близко и редко приезжала к матери, да и то, к счастью, ненадолго. Вся в делах и заботах. Прописать меня в квартиру мамы тоже не дала. Поэтому я не только осталась одна, но и ни с чем. Мама это предвидела. И именно поэтому решила пристроить меня к своему родному брату. Но, похоже, она давно его не видела или мало что о нём знала. Иначе вряд ли бы сюда отправила, в этого логово настоящих хищников.