Провожаю бабушку до калитки, а потом иду готовить ужин. Из погреба – картошку, из мешочка над печкой – сушенные белые грибы. Вот такой сегодня будет у меня ужин.

Когда выключаю плиту, слышу знакомый звук мотоцикла с улицы, который глохнет как раз перед моим домом. Выглядываю в окно – Митька! Как раз к ужину.

Выхожу его встречать, а он уже идет ко мне, держа в руках коробку с логотипом фермы мамы.

– Молочка заказывали? – весело спрашивает Митька. Улыбаюсь ему, принимая коробку.
В доме убираю все в холодильник: молоко, сметанка и несколько баночек йогурта.

– Все свежее, – сообщает жених. – А йогуртам еще дня два постоять.

– Спасибо, – отвечаю и целую Митьку. – Ужинать будешь?

Он кивает, садится на стул. Я быстро накрываю стол: зелень, капуста квашеная и домашняя колбаса. Раскладываю картошечку с грибами в две тарелки и сажусь напротив Мити.

– А Агафья Ильинична где? Может, и ее позвать? – спрашивает мой жених.

– А она ушла. В соседнюю деревню.

– Надолго?

– Скорее всего, до утра.

– До утра? – с усмешкой переспрашивает Митька. Глаза его блеснули, да так странно, что я тут же покрылась мурашками.

– Да.

– Это хорошо, – опять улыбка, хитрая.

Мы поужинали. Даже как-то очень быстро. Митька отодвигает пустую тарелку и благодарит. Я встаю, убираю со стола и иду к раковине. И вдруг чувствую крепкие руки на теле. Митька наглаживает меня, с явным намеком. А у меня внутри все сжимается. Даже неприятно как-то. Нет особой нежности в прикосновениях жениха. Я жмурюсь, напрягаюсь. С каждым касанием все неприятней, потому что мужские руки становятся наглей и грубей. Дыхание в ухо жаркое...

Делаю резкое движение, оборачиваюсь.

– Мить, ну не надо... – прошу я с улыбкой.

– Ну почему? – возмущается он. – Мы одни в твоем доме. Здесь должно быть комфортней.

– Неважно где, Мить, – отвечаю я. – Важно – когда.
Жених отстраняется, ударяет кулаком по столу:

– О, господи! Что за пуританское воспитание! У тебя же вполне адекватная бабушка.

– А при чем тут бабушка? Это мое решение.

Жених играет желваками, а потом выдает:

– Мы почти семья – должны искать компромисс.

– Еще не семья, – отвечаю с нежной улыбкой, подхожу и глажу Митю по голове. – Ну потерпи, чуть-чуть осталось.

Но Митька психует. Делает от меня шаг и, бросив:

– Спасибо за ужин, – идет к двери. Бегом спускается с крыльца, хлопает нервно калиткой. Так же нервно заводит мотоцикл и уезжает.

А мне хочется плакать. Нет, не от поведения Мити. А из-за меня же самой... Вот почему не могу переступить через себя? Что тут такого? Мы же любим друг друга, скоро свадьба... А мне неприятны даже его прикосновения. Что же тогда будет в первую брачную ночь? Или это все-таки в первый раз только так? "По-разному бывает", – вспоминаю слова Наташки... И все равно не сдерживаю слез. Плачу и мою посуду.

Успокаиваюсь я минут через пять. Беру плеер и выхожу в сад. Устраиваюсь под той яблоней, на той же скамейке, на которой сидела бабушка. Включаю музыку и бездумно смотрю перед собой.

Старательно ни о чем не думаю, вслушиваюсь в мелодию и слова. И буквально через минуту вижу Наташку. Она влетает во двор тайфуном, находит меня взглядом и идет ко мне уже чуть спокойней. Я выключаю музыку и вытаскиваю наушники:

– Что-то случилось?

– Стаська, спасай, – кричит Наташка. – У мамки опять спину после огорода скрутило, даже подняться не может, а приехали бабкин дом смотреть. Купить хотят за хорошие деньги.

– Так сходи и покажи, – не понимаю я.

– Мне надо… – мнется подруга, – по делам. Срочным. Стася, сходи, пожалуйста. Ты же там каждый уголок знаешь, каждый закуток.