— Я твоя давняя поклонница.

— Серьезно?

— Да, смотрю все твои видео.

— Круто! — киваю я и улыбаюсь.

Кажется, наконец мой типаж. Настоящая домашняя девочка, мамина радость.

— Ты здесь с парнем? — спрашиваю я на всякий случай.

— Нет, с подругами. — Щеки брюнетки предательски краснеют.

— Хочешь потанцевать?

— С тобой?

Я киваю.

— Почему бы и нет? — говорит она и застенчиво смеется.

Смех у нее приятный — легкий и мелодичный.

Я осторожно беру ее за руку и веду в дом.

— Как тебя зовут?

— Ангелина.

— Очень красивое и необычное имя.

Ее ладонь в моей руке чуть подрагивает.

Когда мы оказываемся в гостиной, где танцуют другие пары, Ангелина становится чуть более расслабленной. Ну и я стараюсь не напрягать — держусь на расстоянии. Мой дед любит повторять: женщина — это скрипка, — перед тем, как играть на ней, ее надо как следует настроить. Я уже не единожды убедился в мудрости этих слов.

Мне везет с музыкой, и я танцую с Ангелиной несколько танцев подряд. Времени даром, конечно, не теряю: шепчу Геле всякие милые глупости об окружающих. И постепенно сокращаю дистанцию. К концу третьего трека Ангелина почти прижата ко мне. Щеки ее полыхают, но отодвинуться она не пытается.

Вот только мои мысли опять сворачивают к Нике. Черт! Держать ее в объятьях было во сто крат приятней.

Ангелина замечает перемену во мне и принимает виноватый вид:

— Что-то не так?

— Кажется, я перебрал, — вру я, отстраняясь. — Мне, наверное, лучше на воздух.

— Хочешь, пойду с тобой?

— Не надо, — я хмурюсь и стараюсь не встречаться с ней взглядом. — Выпей пока чего-нибудь, а я скоро вернусь.

— Хорошо. — Геля смотрит на меня преданными глазами.

Очаровательная девчушка! Надеюсь, не добавлю ей комплексов.

Я выхожу из дома и сразу вызываю такси. К черту тупую вечеринку! У меня был тяжелый день — надо поспать и привести мысли в порядок.

***

Идея свалить оказывается правильной. Утром я свеж как огурчик, а вот Тоха блеет в трубку что-то про то, что сегодня задержится. Слабак! Я сажаю подвалившего к девяти Валеру за монтаж, а сам набираю Нике.

Она довольно долго не берет трубку. Я уже собираюсь сбросить вызов, как вдруг она все же отвечает:

— Что тебе надо, Петров?

В ее голосе плещется беспричинное раздражение, но мне все равно приятно ее слушать.

— Мне нужны сканы твоих документов, — говорю я, пытаясь отгадать, чем она занимается.

— Боже! Из-за этого ты звонишь в такую рань?

Неужели она все еще в постели? Маленькая соня...

Мои губы трогает легкая усмешка. Интересно, Ника спит голой или в пижаме? Если в пижаме, она у нее точно какая-нибудь карамельная — с сердечками или цветочками. С ночной сорочкой Ника не вяжется. Сорочки — это для женщин постарше, а у злючки явно шортики и крохотная маечка, под которую я бы сейчас с удовольствием запустил руки.

От нарисованной воображением картины над губой выступает испарина, а ниже пояса наблюдается заметное оживление. Черт! Как бы не забыть, какого фига я вообще звоню этой соне.

Я кое-как отгоняю пошлые мысли и деловито продолжаю:

— Я собираюсь заняться бронированием. Так что, пожалуйста, Ника, сделай над собой усилие и доберись до сканера.

— А может, ты меня разводишь, Петров? — хмыкает она. — Может, ты собираешься взять на мой паспорт какой-нибудь кредит?

Вздохнув, я провожу языком по верхней губе. Да уж! Голос злючки совершенно невыносим. У меня мысли в косичку заплетаются от ее сексуальных интонаций.

— Давай колись, что у тебя там сломалось, — продолжает мурлыкать Ника, — стиралка или холодильник? А может, ты новый телевизор собрался прикупить?