«Мохнатые наручники с настоящими цепями… А это еще зачем? Что за извращение? Почему идут вместе с бельевым комплектом? Что я еще не знаю в этой жизни? Намного я отстала в эротическом развитии? Скорее всего, на целую вечность», – вздохнула Зина и машинально взяла наручники с собой, пойдя к бутылке коньяка.

Тут ее и застал телефонный звонок.

– Алло, – ответила Зинаида каким-то не своим, хриплым голосом.

– Зина! Эврика! Я наконец нашел нестыковку в диссертации этого балбеса! – раздался радостный, по-мальчишески чистый голос.

Только один человек в целом мире мог позвонить в два часа ночи, чтобы поделиться этой радостной новостью. Это был друг Зинаиды, Рафик Олегович Костин, ученый с мировым именем, ставший профессором уже в тридцать лет. Они вместе с Зинаидой работали в научно-исследовательском институте. Внимание Рафика Олеговича всецело поглощали физика и математика. А ведь Рафик сватался к ней, вернее, не он, а его мама, женщина старой закваски, на лбу которой было ясно написано: «Любящая мать до гроба и та еще свекровь». Руфь Рамзесовна заявилась к Зине однажды весенним утречком ни свет ни заря.

– Ну, здравствуй, Зинаида! Какая ты высокая и интересная! Породистая! – произнесла Руфь Рамзесовна таким тоном, что Зине сразу захотелось стать пониже ростом и подурнее лицом, но против природы не пойдешь, и ей пришлось просто извиниться. – Я все свои силы, здоровье и любовь отдала своим сыновьям, – сразу же предупредила Зинаиду Руфь Рамзесовна.

Зинаиде ужасно не нравилась эта дама с раздутыми телесами и таким же самомнением, но она уважала Рафика и поэтому не выставила ее за порог.

– Угостите меня, Зина, чайком, разговор у нас будет долгим, – прокашлялась Руфь Рамзесовна и тут же скривилась, – что за имя такое Зина? Зи-и-на! Зи-и-н-на! – принялась она растягивать ее имя весьма неприятным голосом. – Словно кто-то пилит дрова бензопилой, или лопнула резинка от трусов, извините! – выдала она откровенно Зинаиде, сразу настроив ее на враждебный лад.

– А вы, собственно… – попыталась было воспротивиться ее давлению Зина, но была грубо прервана.

– Старший мой сынок был очень рано околпачен, одурманен, обведен вокруг пальца одной развратной женщиной. А вот Рафик – мой мальчик, целиком мамин, я в него всю душу вложила. Рос тихим, спокойным, одаренным, на скрипке играл, в шахматы. А голова-то какая! Да вы вместе работаете, все знаете! И ему решила я сама найти достойную женщину, ведь пора уже… Негоже мне находить у него под диваном журналы с голыми тетками, прости господи! – перекрестилась Руфь Рамзесовна. – Ведь чай не пятнадцать лет, а уж тридцать!

Зинаида от таких откровений матери Рафика даже покраснела. Она догадывалась, что мама Рафика с приветом, если, будучи чистокровной русской женщиной, назвала одного сына Рафиком, а другого Елисеем. А если учесть, что ее саму звали Руфь Рамзесовна, то эта любовь к странным именам шла у них наследственно. Теперь становилось понятно, почему имя Зина произвело на Руфь Рамзесовну такое негативное впечатление. Зинаида расстроенно вздохнула и села напротив своей незваной гостьи, готовясь выслушать эротический триллер, как помочь Рафику встретить порядочную женщину. Видимо, она должна быть ниже Руфи ростом, еще безобразнее, немая, глухая, а интеллекта столько, чтобы хватало стирать носки Рафику и варить борщ. А уж в постели Руфь как-нибудь подсобит любимому сыну и научит невестку, что делать, чтобы мальчик нормально развился и почувствовал себя мужчиной. От такой картины Зинаиду даже передернуло, и она сделала умное лицо и вид, что слушает Рамзесовну, желающую пристроить сынка.