Когда спустя год на встрече в Москве канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр выразил беспокойство по поводу нарождающегося советско-китайского союза, Хрущев ответил, что исключает возможность союза и сам испытывает беспокойство относительно Китая. «Их уже шестьдесят миллионов, и каждый год прибавляется еще двенадцать… – сказал он. – Нам надо заботиться о повышении уровня жизни нашего народа, нам надо вооружаться как американцы, а мы все время что-то делаем для китайцев, которые сосут нашу кровь, как пиявки».

Хрущева потрясла готовность Мао развязать войну с Соединенными Штатами, невзирая на разруху, которую она принесет. Мао убеждал Хрущева, что они одержат победу. «Какой бы ни была война, обычной или ядерной, мы одержим победу, – сказал Мао Хрущеву. – Мы можем потерять триста с лишним миллионов людей. И что с того? Такова война. Пройдут годы, и мы нарожаем больше детей, чем когда-либо прежде». Хрущев назвал Мао «безумцем на троне».

После того как в 1956 году Хрущев отрекся от Сталина и разоблачил его культ личности, отношения стали еще более напряженными. «Они приняли это на свой счет, – сказал Хрущев. – На съезде Сталина разоблачили и обвинили в расстреле сотен тысяч людей и в злоупотреблении властью. Мао Цзэдун следует по стопам Сталина».

К июню 1959 года отношения еще больше ухудшились, поскольку Хрущев не только не выполнил обещания передать китайцам образец атомной бомбы и технологию ее производства, но и принимал меры по улучшению отношений с американцами. Мао объяснил товарищам по партии, что Хрущев предал коммунизм ради заключения договоров с дьяволом.

В 1959 году вскоре после визита в Соединенные Штаты Хрущев приехал в Пекин на празднование десятой годовщины Китайской Народной Республики. Вместо того чтобы просто поздравить Мао с революцией, Хрущев использовал официальный банкет, чтобы с гордостью заявить о том, что он ослабил международную напряженность благодаря «духу Кемп-Дэвида».

В этот приезд Хрущева во время переговоров Мао беспрерывно курил и пускал дым в лицо Хрущеву, хотя знал, что советский лидер не терпит табачного дыма, и насмехался над ним, называя его речь несвязной. Старания Мао оскорбить Хрущева достигли предела, когда для продолжения переговоров Хрущева пригласили в открытый бассейн. Мао был прекрасным пловцом, и, пока он нырял и плавал, Хрущев барахтался в воде, держась за спасательный круг, который ему бросили помощники Мао. Вернувшись домой из бассейна, Мао сказал своему врачу, что от души поиздевался над Хрущевым.

Хрущев по поводу этого «приема» в бассейне: «Принимает меня Мао Цзэдун в бассейне. Мао Цзэдун делает вид, что не замечает, как мне трудно за ним поспевать, и нарочито пространно рассуждает о политическом моменте, вопросы какие-то задает, на которые я, воды нахлебавшись, и ответить-то толком не могу. Поплавал я, поплавал, думаю – да ну тебя к черту, вылезу. Вылез на краешек, свесил ноги. И что же, теперь я наверху, а он внизу плавает. Переводчик не знает, то ли с ним плавать, то ли со мной рядом сидеть. Он плавает, а я-то сверху вниз на него смотрю».

20 июня 1960 года в Бухаресте на III съезде Румынской рабочей партии, где румыны принимали пятьдесят одну делегацию из социалистических стран, остро встал вопрос о взаимоотношениях между Хрущевым и Мао. Всего за два дня до начала съезда, после неудавшейся попытки решить разногласия с китайской делегацией, посетившей Москву по пути в румынскую столицу, Хрущев объявил, что будет участвовать в работе съезда. Его участие превратило незначительный партийный съезд в открытую войну двух самых могущественных социалистических государств. Борис Пономарев, заведующий Международным отделом ЦК КПСС, чтобы подготовить почву, распространил среди делегатов информационное письмо на восьмидесяти одной странице, в котором содержались обвинения в адрес Мао, «недооценивающего текущую глобальную ситуацию». В письме Хрущев объяснял свое намерение продолжать курс на мирное сосуществование с новым президентом Соединенных Штатов.