Я планирую приготовить романтический ужин, зажечь свечи и сделать тест на беременность, который купила в аптеке рядом с больницей. Выхожу на своей остановке и бреду домой. Я улыбаюсь как дура, потому что счастье для меня наступило вот в этот день, двадцать первого августа, когда мне сказали, что я беременна.

Я поднимаюсь по лестнице с пакетами, достаю ключи, чтобы открыть двери, но они оказываются открытыми, и я опасаюсь, что забыла их закрыть. Настолько нервничала и переживала, что попросту выбежала из дому и не закрыла замок? Со страхом опускаю ручку и захожу в квартиру. На тумбочке для обуви стоят туфли Димы, а рядом с ними небрежно брошенные красные шпильки.

Я чувствую себя женщиной, попавшей в дешевый сериал, но веду себя именно так, сбрасываю лодочки на низком ходу и иду в спальню. В доме ни единого звука, но я иду в нашу комнату, потому что туфли у входа не принадлежат мне: я давно не ношу такие каблуки из-за неудобства.

Я приготовилась к тому, что увижу, но когда открываю дверь и застаю своего мужа, лежащим в постели с кислотной блондинкой, не могу издать ни слова. Прислоняюсь к косяку и смотрю на то как девушка скачет верхом на члене Димы. Я жду, когда они заметят меня и улыбаюсь, едва муж поворачивает голову в мою сторону, замирает, а затем сбрасывает с себя фигуристую блонди.

Дешевый бразильский сериал ни о чем.

Я выхожу, закрываю за собой двери и иду на кухню. В голосе стоит оглушающий шум, а на лице играет дурацкая улыбка. Все, что происходит после, как замедленная съемка. Обвинения, выпады в мою сторону, девка, ретирующаяся очень быстро вместе со своими кроваво-красными шпильками и муж, активно жестикулирующий и что-то объясняющий. Из всего, что я запомнила — ни секунды раскаяния в его лице: ехидная ухмылка, четкая уверенность в себе и смелость обвинять меня в том, что именно я виновата во всем.

Наконец, мне надоедает слушать его нотации, меня начинает раздражать его брюзжание и то, что он пытается сделать меня виноватой.

— Собирай свои манатки и выметайся из моей квартиры, — спокойно говорю я, глядя куда-то сквозь него.

— Что?

— Сперматоксикоз ослабил твой слух? Я сказала выметаться на хрен из моей квартиры, — я язвлю и, наконец, нахожу в себе силы посмотреть на него.

Покрасневшее и перекошенное от злости лицо, губы, сжатые в тонкую полоску и глаза, полные ненависти. Когда он успел так возненавидеть меня? Когда наша семья стала вот такой: муж, активно трахающийся с другой и жена, носящаяся с анализами и ЭКО.

— На что ты жить будешь, дура, — резко бросает он.

Я усмехаюсь, встаю со стула и иду в комнату. Достаю огромную сумку, которую мы купили на отдыхе в Египте, когда не смогли вывести все, что купили, и сбрасываю в нее все его вещи: рубашки, брюки, носки, швыряю сумку ему под ноги и указываю на дверь.

— Ты пожалеешь, — шипит мой уже бывший муж, хватает сумку и уходит.

Я не пожалею, то ли убеждаю себя, то ли и вправду такую думаю. Делаю уклон на последнее, скорее я действительно не пожалею, потому что никогда не представляла, как жить с предателем. С тем, кому ты уже не нужна, для кого разовый секс — не более, чем развлечение. Нет, жалости точно не будет.

Я знаю что в квартире осталось множество его вещей, знаю, что мне придется столкнуться с непростым разводом, с необходимостью искать деньги на жизнь, но я готова на это. Я готова на все, лишь бы не прощать мужчину, предавшего меня и мои мечты. 

3. Глава 2

Я сижу в баре неподалеку от дома уже второй час и катастрофически не понимаю, что делаю здесь. Передо мной стакан с апельсиновым соком, поэтому бармен, который, кстати, куда-то запропастился, неодобряюще посматривал на меня, давая понять, что мне явно не стоит занимать место.