На максимум не рассчитывала, везение не мой конек. Вряд ли меня услышал кто – то сверху и сделал Антона Владимировича импотентом.

Без зазрения совести, уселась в его кресло. Ручка, повинуясь моей воле, заскользила по белоснежному листу, оставляя на нем синие буквы.

Первая строчка на русском, чтоб наверняка понял, что это заявление на увольнение. Вторая строчка на английском, но она не так важна. Третья на немецком, его он тоже, вроде бы знает. В ней я указала причины, по которым увольняюсь. Ибо нечего ко мне приставать, не для того я сутками не спала, чтоб сейчас зарабатывать как мир примитивным способом. Не на помойке себя нашла! И не важно, что эта помойка была бы премиум класса.

Последняя строчка на французском.

Зачем я превратила заявление об увольнении в сборную солянку? А пусть знает, кого потерял! Может хоть так поймет, что есть девушки, способные думать мозгом, а не тем, что у них между ног.

С чувством выполненного долга, выскользнула из офиса. Тоскливым взглядом осмотрела высокое, стеклянное здание, в которое больше не вернусь.

Жаль конечно терять такую работу с более чем хорошей зарплатой. Теперь придется снова нагружать мозги дополнительными переводами. Еще немного и я смогу погасить задолженность за обучение. Потом станет легче.

Можно будет и вещи себе прикупить и в случае крайней необходимости, съехать от тетки.

Зашла в дешевенькое, круглосуточное кафе. До учебы еще несколько часов, домой не хочется, а на улице холодно. Без особого энтузиазма, ковыряясь в пирожном, думала о том, что в ближайшие две недели лучше не попадаться на глаза Леночке.

Учеба отвлекла от не веселых дум. Народ вокруг меня бурно радовался тому, что я, не глядя, хватала заказы на переводы.

Несколько раз звонила Леночка, мне было перед ней немного совестно, но и работать с таким отношением я там больше не собиралась.

Трубку не брала. Скидывала звонки и писала смски. В одной извинялась, во второй сказала, что расскажу все позже.

Время приближалось к трем часам дня, когда я входила во двор элитных многоэтажек. Открывшая двери квартиры, Зоя Ринатовна, сегодня была как никогда счастлива. Карие глаза светились неприкрытой радостью, а с губ не сходила улыбка.

- Он приехал, - тихо прошептала старушка, схватив обеими руками мою ладонь. – Мой мальчик тут.

Глядя на Зою Ринатовну и ее состояние, хотелось сделать две вещи. Расцеловать парня за то, что старушка настолько счастлива и как следует надавать по башке этому оболтусу. Чтоб неповадно было бросать мать одну на несколько лет.

Что имеем не храним, потерявши…

А в прочем не важно. Кто я такая, что бы лезть в чужую семью?

Едва успела разуться, как Зоя Ринатовна, с удивительной для ее лет силой, потащила меня знакомиться с любимым и единственным дитятком.

Как могла, пыталась отбрыкаться от сей, сомнительной чести. Кто б еще меня слушал. Не помогали доводы вроде ; «Еще успеется, вам надо побыть вдвоем, а я третий лишний, зачем ему знакомиться с простой уборщицей?»

За последнее была отругана, а заявление старушки, что за столько лет нашего знакомства, она считает меня дочкой, растрогало едва ли не до слез.

В гостиной, у окна стоял высокий мужчина в темно синих джинсах и светлом свитере.

При нашем появлении, он развернулся и застыл статуей, с улыбкой на губах. Таким вдруг удивленным сделалось его лицо, что я всерьез принялась перебирать в уме, не могла ли я раньше быть с ним знакома и главное, при каких обстоятельствах?

Зоя Ринатовна по своему расценила нашу заминку, лукаво сверкнула глазами и подтащила меня едва ли не впритык к блондину. Еще полшага и мы обнимемся.