Она уже всё решила. Меня же это бесит.

Никак не могу понять, почему она сама не рассказала о беременности? Решила сделать всё вот так, втихую. Наперекор судьбе.

Выдыхаю через стиснутые зубы, радуясь, что мой рот прикрывает медицинская маска. По крайней мере, не испугаю девчонку раньше времени своим оскалом.

– Эмбрион соответствует сроку. Пять-шесть недель. Развивается без патологий. – Врач обращается к этой кукушке, а у меня внутри всё переворачивается.

Ток бежит по рукам, оголяя нервы.

– Угу. – Она отзывается как-то безэмоционально.

Меня же трясёт. Хочется подбежать к ней и дать оплеуху. Схватить за плечи. Заставить очнуться.

Хоть я никогда не поднимал руку на женщин, но эта заслужила. Я готов её просто убить.

– Пол не различим, но это нормально на вашем сроке. Сейчас… - Доктор щёлкает каким-то прибором, и я буквально прирастаю к стулу.

Слушаю стук сердца своего ребёнка, и к горлу подбирается какой-то комок. Встаёт поперёк, затрудняя дыхание.

Слёзы, что ли?

Да нет, не может быть.

Я же взрослый мужик. Бизнесмен.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

В висках с силой стучит пульс. Разрывается набатом. По спине стекает ледяной пот.

Оно. Сердечко. Такое маленькое, но уже живое. Как можно вот так хладнокровно от него избавиться – не представляю.

Может быть, я зря решил, что она образумится? Дал ей шанс, чтобы самостоятельно передумать?

Этой малолетке грош цена как матери. Не заслужила она подобного.

Значит, придётся выкупить у неё моего ребёнка. А потом отправить на все четыре стороны вместе с Марией Константиновной.

Воспитаю сам. Без баб.

Одна морока от них.

– В общем, с уверенностью могу сказать, что всё прекрасно. – Доктор подводит черту. Внимательно смотрит на Ангелину поверх очков.

Пять секунд до принятия решения.

– Всё-таки решились на аборт?

– Да. – Отвечает эта вертихвостка.

Я психую. Нервы звенят как натянутые струны. Терпеть больше невмоготу.

Срываю шапочку и маску, поворачиваясь к ней лицом.

Вижу, как расширяются от ужаса её глаза. Бегают из стороны в сторону. И руки дрожать начинают.

– Значит, ты всё-таки решила всё перечеркнуть? Да, Геля? – Реву как раненое животное.

Если она сейчас ответит утвердительно – я просто взорвусь.

Слишком больно мне было слышать, как эта девушка только что решилась на убийство ребёнка. Моего, между прочим, наследника!

Как же я ненавижу её!

Раньше думал, что она – самое прекрасное создание на свете. Чистая и невинная как утренняя роса. Что она не заслуживает того любовного треугольника, в который я пытаюсь её втянуть.

Достойна лучшего.

Хотел выкинуть её из головы, заваливая себя работой.

Не вышло.

Вот она, передо мной. С ледяной сталью в серо-голубых глазах. Несокрушимая как каменная статуя.

Решила убить ту крошечную жизнь, которая зародилась в ней вопреки всему на свете. Даже не посоветовалась. Просто перечеркнула всё.

Ненавижу…

– Что ты здесь делаешь? – Отчаяние в её голосе бьёт наотмашь.

Не ожидала подобного – точно.

А ещё она оборачивается и смотрит на дверь. Словно высчитывает количество шагов до побега.

– Предотвращаю ужасную ошибку! – Минимизирую расстояние до неё. Хватаю за руку, чтобы не сбежала.

– Я всё решила. – Она качает головой, как будто не слышит меня.

Пытается вырваться из сильных пальцев. И дышит тяжело.

Но я ни за что не отпущу её в ближайшие восемь месяцев. Или сколько там осталось до родов?

Надо будет – прикую наручниками к батарее в своём доме в Барселоне, но не дам совершить этот проступок.

– А меня ты не потрудилась спросить?

– Зачем? – Она вздёргивает подбородок, пытаясь прогнуть взглядом. – Это мой ребёнок.