– Нет. - Качаю головой, залпом осушая стакан. - Меня не интересуют его сексуальные фантазии.

– Ну и зря. Такого мужика потеряешь! - Она припечатывает. Поправляет накрахмаленный воротничок, глядя на меня задумчиво. - Он не похож на озабоченного. Да и твоя мать вряд ли бы согласилась на подобное.

– Я не хочу его больше видеть. В любом случае. - Бубню себе под нос, пытаясь уверовать в это. - Он скоро женится на моей матери - вот это правда. Значит, мне нужно прекратить любое наше общение.

– Расскажи ему о беременности. - Выгибает бровь, сканируя меня взглядом. Пытается прогнуть. - Уверена, он сразу же изменит своё решение.

– Нет, я всё решила. - Поджимаю губы. - Завтра же позвоню в ту клинику, про которую я тебе говорила. Пока срок маленький. Может, таблеткой всё обойдётся...

– И ты не боишься? - Она морщится, старательно подбирая слова. - Сама же говорила, что терпеть не можешь врачей.

– Не люблю. - Признаюсь, потуже повязывая фартук на талии. - Только потому, что бабуля очень переживала за меня, постоянно таская в больницу по любому чиху. А мать, наоборот, могла месяцами не появляться.

– Ну вот... - Динка рубит ладонью воздух. - А ты сейчас поступаешь так же, как и твоя нерадивая мамуля! Отказываешься от собственного ребёнка! Идёшь по её стопам!

Хочет ещё что-то сказать, но за дверью слышатся шаги. И натужное дыхание.

Створка распахивается, являя нам перекошенное лицо Риммы Петровны. И я поспешно захлопываю шкафчик. Делаю вид, что мы уже закончили переодеваться и заступили на смену.

– Залесская! Леонова! Вы минуту назад уже должны были приступить! - Визжит как несущаяся вперёд электричка.

Не смотря на лето в каморке горничных очень душно. Приоткрытое окно не помогает. Ладошки предательски потеют, а от страха перед старшей горничной к горлу подступает предательский комок.

– Простите, мы уже идём. - Дина навешивает на лицо самую страдальческую физиономию. - От жары пить хотелось.

– Тогда топай в триста двадцатый номер. Там постоялец забыл закрыть кран в ванной. Потоп устроил. - Говорит чересчур сладким голосом, не забывая уколоть побольнее. - Заодно и охладишься.

– Хорошо. - Подруга заговорчески подмигивает, уносясь прочь.

Оставляет после себя лишь удушающе липкий аромат парфюма.

Я делаю глубокий вдох. Слежу смиренным взглядом за старшей горничной, ожидая какого-то подвоха.

Несколько мгновений мы буравим друг друга взглядами. Наконец она поджимает губы. Решается нарушить эту тяжёлую атмосферу.

– Леонова, тебе достался двести пятидесятый номер. - Скрещивает руки на груди. Смотрит на меня с каким-то подозрением. - Постоялец позвонил, попросил убрать осколки. Разбил зеркало.

– Я поняла. - Хватаю из шкафчика дополнительные перчатки. Остальные принадлежности возьму на этаже. - Можно идти?

– Иди. - Щёлкает пальцами, отступая в сторону. Неожиданно добавляет каким-то совершенно несвойственным ей мягким тембром. - Будь осторожна, Геля.

– Спасибо. - Киваю учтиво.

Не понимаю, откуда у Петровны вдруг проснулась забота ко мне. Это странно и немного пугает. Даже больше её вспышек неконтролируемого гнева. А ещё навевает нехорошие предчувствия.

И сосать под ложечкой начинает.

Подталкиваю тележку к двести пятидесятому номеру, прислушиваясь. Коротко стучу.

Лёгкие шаги за дверью.

– Уборка номера. - Отбиваю заученную фразу. Растягиваю на губах профессиональную улыбку. - Нужно убрать осколки.

– Проходи, Ангелина. - Сергей вырастает на пороге. Защёлкивает пальцы на моём запястье. - Теперь-то мы поговорим.

– Какого хрена? - Выплёвываю раскалённую фразу в Серёжу.