Возвращаюсь в кухню и зову Инну Павловну, чтобы помогла мне. Приготовлю я все сама – успею. А вот накрыть стол пусть поможет домработница.

– Давайте я все доделаю, а вы можете пока подготовиться, – говорит она, как только я объясняю, что накрыть нужно на четверых.

– Вы просто займитесь сервировкой, – настаиваю на своем.

Будто кожей чувствую раздражение, исходящее от Инны Павловны, и сама начинаю раздражаться. Стараюсь не обращать на домработницу внимания, занимаюсь нарезкой, повернувшись к столу спиной. Но, конечно, все слышу. Вот стучат тарелки, сейчас падает вилка. Инна Павловна чертыхается, и я не выдерживаю.

– Оставьте, – говорю, не оборачиваясь. – Я сама все сделаю. Если у вас опять давление или ещё что…

– Извините, Валерия Константиновна, – только в голосе ни капли вины. – Действительно что-то со мной не так.

– Может, вам взять несколько выходных и сходить к врачу? – предлагаю, наконец посмотрев на домработницу.

Кажется, мое предложение не пришлось ей по душе. Хмурится, часто моргая, пока не понимает, что я жду ответа.

– Валерия Константиновна, я что-то сделала не так? – догадывается она.

– Можете быть свободны, Инна Павловна, – вздыхаю я.

Так мы обе и остались без ответов. Выравниваю тарелки и столовые приборы, расставляю холодные закуски и постоянно смотрю на время.

Родители приезжают, как и обещали, а вот Тимура все ещё нет. Я ему звоню, но муж не отвечает. Отправляю сообщение – доставлено, но не прочитано.

Да что за черт? Он же сказал, что выходит из офиса. Это какие должны быть пробки, чтобы до сих пор не доехать до дома?

– Лерочка, – отвлекает меня мама от мысленного четвертования мужа, – да не стоило так утруждаться, – осматривает стол и сразу понимает, что все готовила я. – Мы бы с папой чай попили, поболтали с тобой и домой поехали.

– А где Тимур? – спрашивает папа, увидев, что накрыто на четверых. – Давайте его подождем.

– Не стоит, – натянуто улыбаюсь. – Он задерживается на работе. Присаживайтесь, пока не остыло.

Ужинаем, рассказывая друг другу последние новости. Родители в основном говорят про брата, которому уже в следующем году поступать, а он все никак не может определиться с выбором вуза. Я рассказываю о том, что у нас все хорошо, Тимур развивает бизнес, я занимаюсь домом.

– Хороший он у тебя мужик, – подводит итог папа, когда я завариваю чай.

Только вот где этот хороший мужик пропал – вопрос. Четыре часа прошло, как он выезжал.

– Я отойду на минуту, – поставив чашки на стол, ухожу в ванную и снова набираю мужу.

Снова нет ответа, а сообщение так и висит непрочитанными. Это уже ни в какие ворота не лезет. Что подумают родители?

Злость на Тимура плещется внутри, но я старательно ее сдерживаю. Возвращаюсь к родителям, улыбаюсь им, чтобы они не заметили моего состояния.

– Спасибо, доча, – первым поднимается папа. – Жаль, Тимура не дождались, но ничего, в другой раз.

– Может, ещё посидите? – спрашиваю. – Или до завтра оставайтесь.

– Нет, Лерочка, – качает головой мама. – Надо ехать. Ты к нам заглядывай, не на другом же конце страны живём.

– Хорошо, мамуль, – киваю, провожая родителей.

Во дворе обнимаю их – не хочу прощаться, соскучилась. Жду, пока закроются ворота за их машиной, и иду обратно в дом. Убираю со стола, включаю посудомоечную машину… А Тимура все нет и нет.

Теперь механический голос мне твердит, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. За окном уже начинает темнеть, когда я вижу, что во дворе автоматически зажигаются фонари.

Тимур заходит через террасу и, замерев у двери, виновато на меня смотрит. А я осматриваю мужа, думая, где его так потрепало. Галстука нет, пара верхних пуговиц расстёгнута, рукава рубашки закатаны до локтя.