— Ты все равно ничего не можешь мне предложить, — не спеша поднимаюсь со скамейки и замираю рядом с ним.

Меня по-прежнему тянет к нему, несмотря на то, что между нами огромная пропасть. Он сейчас явно в шоке, не знает, что говорить в подобных ситуациях. Я тоже не знаю. Я поступаю так, как мне кажется правильным, поступаю так, чтобы потом ни о чем не жалеть и не лелеять глупые мечты. Вот сейчас, смотрит на меня своим темным взглядом, тянет за собой в омут, и я рада нырнуть с головой, захлебнуться. А что будет потом, уже неважно.

— Аборт я тебе не предлагаю, — поворачивается ко мне. Неожиданно вскидывает руку и дотрагивается до моего лица. Я вздрагиваю от этого прикосновения, широко распахиваю глаза.

— Но и участвовать в твоей жизни и жизни ребенка не могу.  

Улыбаюсь, слегка усмехнувшись, опускаю глаза и рассматриваю тротуарную плитку. Внутри меня какое-то странное умиротворение и уверенность в том, что я правильно поступаю. Знаю одно, потом чувство вины и «а если бы» не будет меня мучить.

— Я не прошу. Просто мне кажется, так будет честно по отношению к тебе, рассказать о ребенке. Может быть, я не права, время покажет. Мне не нужно от тебя никакого участия и тем более денег.

— Денег? — парень глухо смеется, но потом вдруг становится серьезным. — Будь на твоем месте другая, именно их она бы потребовала, а ты... Я тебя не понимаю. В моей голове настоящий разрыв шаблона.

— Я понимаю, что в твои планы совсем не входит становиться отцом в ближайшее время, но так получилось. Этот ребенок для меня дорог.

— Почему? Ты молода и ребенок — это обуза.

— Потому что ребенок — это часть меня. И у него бьется сердце. Сделав аборт, я совершаю преступление. И пусть малыш не от любимого человека, я его уже люблю.

Неожиданно поднимается ветер, начинает накрапывать дождь. Выставляю ладонь, ловлю капли. Подставляю лицо, совершенно не заботясь о том, что могу промокнуть. Насладиться свежестью и влагой мне не дают. Меня хватают за руку и торопливо тащат в сторону парковки.  

— Садись, — командует парень, распахивая дверь машины со стороны пассажира.

Я открываю рот, чтобы запротестовать, но он захлопывает дверь и спешно обходит капот автомобиля. Садится за руль и сразу же включает обогрев со всех сторон. Пара минут, и на меня со всех сторон дует теплый воздух.  

Мы молчим, и машина с места не трогается. Я наблюдаю за парнем, который задумчиво смотрит перед собой и барабанит длинными пальцами по рулю. Против воли любуюсь его профилем. Интересно, когда малыш родится, на кого он будет похож? На очаровательную мамочку, у которой при улыбке появляются ямочки на щечках, или на надменного и мрачного своего отца, от которого на расстоянии сейчас веет холодом.

— А как отреагировал твой парень на эту новость? — поворачивается ко мне. Брови сводит к переносице, взгляд тяжелый и мрачный. — Скорее всего, сбежал, — сам себе отвечает на свой вопрос, я отрицательно качаю головой. Черные брови удивленно ползут вверх. — Нет? Вы точно не от мира сего.

— Он меня любит. Простил.

— Простил? — что-то в тоне парня заставляет меня в него всмотреться. Расширенные зрачки делают его глаза абсолютно черными. — Он, наверное, блаженный.

— Он меня любит, я тебе уже сказала об этом. Когда любишь, прощаешь многое, на многое закрываешь глаза. Уверена, что тебе это сложно понять, потому что сам никогда не любил. Больше развлекался.

— Я тебя отвезу домой.

Как-то резко обрывается разговор. Машина трогается с места. Я отворачиваюсь к окну и стараюсь не обращать внимание на то, что меня по-прежнему магнитом тянет к этому человеку, хотя точки расставлены и запятой нет смысла ставить.