Я подрываюсь, хватаю два первых теста и несусь в сторону ванной. Запираюсь на щеколду и с бешено бьющимся сердцем разрываю коробки. Может быть, Елена Васильевна ошиблась в своих выводах, а матка увеличена, потому что не за горами те самые дни. По-хорошему надо УЗИ сделать, вдруг у меня там не оплодотворенная яйцеклетка, а опухоль.  

Ожидание больше всего действует на нервы. Я грызу ногти, шагая взад-вперед. Когда проходит положенное время, беру первый попавшийся под руку тест и прижимаюсь спиной к двери. Медленно, словно меня только что размазали по стенке, сползаю на пол, прижимая ладонь ко рту.

Две полоски.

Две ярких полоски.

Ошибки нет. Я действительно беременна.

Поглядев на второй тест, который выдает предположительный срок, Сашу как кандидата в отцы я отметаю. Похоже, ночь с незнакомцем дорого мне обойдется по всем фронтам. Больше, конечно, в моральном плане. Я ума не приложу, что мне делать.  

Сначала трусливо решаю ребенка повесить на Сашу, но поразмыслив над этим вариантом, прихожу к выводу, что лучше растить одной. Сашке нет смысла чужим малышом ломать жизнь. У него впереди диплом, перспективная работа и новая встреча с милой девушкой, которая будет ему верна при любых обстоятельствах. А я...

— Кать, ты там как? — слышу за дверью обеспокоенный голос сестры. — Мне МЧС вызывать, чтобы дверь снесли?

— Не нужно! — кричу, зная прекрасно, что Ксюша и правда может вызвать спасателей. Только вот эти ребята меня не спасут от крушения моих планов на будущее.

Встаю, умываюсь холодной водой. Смотрю на свое отражение, пытаюсь собраться с духом. Выдержу Ксению, выдержу и всех остальных. Обсуждения и осуждения мне не миновать. А еще нужно будет расстаться с Сашей. Больно, заранее уже тоскливо, но так будет правильнее.

— Ну? — сестра скептически приподнимает бровь, рассматривая мое мокрое лицо. Опускает глаза. Ей требуется чуть меньше секунды сообразить, что она видит.

— Что ты будешь делать? Может, отцу ребенка сообщишь? Такие вопросы должны двое решать.

Ксюша выразительно смотрит на тест для беременности в моих подрагивающих пальцах. Ком в горле мешает отвечать сразу, а мысли никак не готовы формироваться в связные фразы.

— Отцу ребенка? — горько усмехаюсь, боясь признаться сестре в своей безрассудности. — Я его даже не знаю.

— Что?! — Ксюша шокированно на меня смотрит, но справляется с эмоциями лучше, чем я. — Значит, аборт?

— Аборт? — вздрагиваю от вопроса, как от пощечины, и мотаю головой. — Нет, никакого аборта. Я рожу этого ребенка.

— Кать, ты в своем уме? Господи, какая я теперь сестра, что не заметила твоего подавленного состояние после изнасилования! — Ксюша крепко меня обнимает, гладит по спине и бессвязно шепчет. То ли меня успокаивает, то ли себя. Последнее слово меня царапает.

— Подожди, — отстраняюсь, хмурюсь. — Какого изнасилования?

— Ну ты ж говоришь, что не знаешь отца ребенка.

— Не знаю, но ночь я с ним провела по своей воле. Мы просто не называли своих имен, а так, пару раз встречались.

— Эм... — меня отпускают, Ксюша выглядит немного растерянной. — Мне, наверное, нужно выпить что покрепче, а тебе налью сока. Или чай?

— Сока будет достаточно.

Мы перемещаемся на кухню. Я, как ни странно, полностью успокаиваюсь, а вот сестрица, наоборот, нервничает. Поглядывает на меня с тревогой, хмурится, совсем на себя не похожа. Когда она ставит передо мной стакан, а перед собой бокал, я примирительно ей улыбаюсь.

— Я хочу этого ребенка.

— Я не хочу еще быть теткой.

— Ты будешь замечательной тетушкой, — лью сироп в каждое слово, вызывая у Ксюши ироничную улыбку. Я пью свой напиток, она свой, и молчим. Мне страшно от вопросов сестры, а они будут, потому что ситуация нетипичная.