Машина повернула и пошла по неровной дороге. На каждый ухаб тело отзывалось болью, и я закусила губу, чтобы не застонать.

— Тише ты! Не картоху везешь! — прикрикнул на товарища сероглазый.

Вскоре машина остановилась. Хлопнула водительская дверь, и послышался звук открываемых железных ворот. Проехали ещё немного вперёд.

Парень вынес меня из машины и поднялся на крыльцо:

— Открывай скорее, она же простудится!

— Слушай, волчара, ты достал уже! Она кто, баба твоя?

— Нам её Князю нужно живой и в здравом уме доставить! Так что пошевеливайся, — буркнул сероглазый.

— Ну, потрепать за мягкие места нам её никто не запрещал, — хохотнул второй.

Меня внесли в дом и положили на кровать.

— Дэн, тащи ножницы, надо платье разрезать, — сероглазый разул меня.

Зачем разрезать на мне платье? Очень хотелось хотя бы ощупать себя и понять, что со мной. Но я не двигалась. Получалось без труда — силы покидали меня. Я балансировала на грани сознания. Послышался звук выдвигаемого ящика.

— Эти острые вроде. От бабки остались. Как думаешь, она в ауте или притворяется? — кровать промялась под Дэном, и он склонился надо мной.

Я даже перестала дышать, любое малейшее движение доставляло боль.

— Да хрен поймешь, ты её в бинты как мумию замотал. Один рот торчит.

Залязгали ножницы, и платье предательски расползлось.

— Нам рот, собственно, только и нужен, — чужие пальцы прошлись по моим губам и сдавили щеки. — Глаза ни к чему.

— Твою мать, Дэн, она крякнет, не ровен час, а тебе лишь бы присунуть, пока не остыла. Где там лепила хренов застрял? — сероглазый повернул меня на бок и ощупал рану на спине. Значит, порезали меня. Просто прекрасно! — Хорошо, что неглубоко. Но кукухой она нормально вошла в пол. Не знаю, менять повязку или подождать.

С улицы послышался звук подъезжающей машины. Я облегчённо вздохнула. Пусть врач даже работает на этих утырков, но он, по крайней мере, приведёт меня в норму. Парни вышли из комнаты. Наверное, я потеряла много крови — от слабости не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Ну-ка, ну-ка, покажите мне деваху. Не наркоманка, не знаете?

Голос мне сразу не понравился. Слишком высокий и слащавый для мужчины.

— Скорее спортсменка, комсомолка, еле догнали, — хохотнул Дэн.

— Это хорошо.

Бряцание инструментов в металлическом стерилизаторе и запах спирта пугали и разжигали недоверие к врачу. С каждой секундой я всё меньше доверяла ему. Холодные пальцы схватили мою руку и надели манжету тонометра.

— Тут заказ на почку пришел. Князь сказал, отдаст мне девочку, как вытрясет из неё всё, что ему надо. Так что, как с хрустальной вазой с ней.

Я потеряла сознание.

***

Очнулась так же резко, как и отрубилась. Боли не было. Только бессилие. В памяти всплыли последние слова врача. В голове пульсировало: «Заказ на почку». Бежать отсюда немедленно! Повязка по-прежнему стягивала голову, но глаза мне развязали. Тело тоже перебинтовано. Под тонким пледом холодно, хотя, судя по запаху, в доме затопили печь. В комнате темно, за стенкой музыка, хохот и крики. Пусть гуляют, лишь бы меня не трогали. Правая рука, поднятая вверх, затекла. Твою дивизию, меня пристегнули наручниками к спинке кровати. Руки-ноги — как ватные. Пить хочется. Полжизни за стакан воды. Глаза немного привыкли к темноте. Родительская дача Дэна, судя по старомодной кровати и белой кружевной салфетке, полукругом спускающейся на экран телевизора. Контуры книжных полок и здоровенный шкаф.

Открылась и закрылась дверь. Я зажмурилась. Шаги, и кто-то рядом завалился на кровать. Запах вискаря и табака ударил в нос. Это явно не Волк. От сероглазого приятно пахло парфюмом с ароматом сандала и хвои. Слюнявые губы прошлись по моему плечу. Дёргаться с пристёгнутой рукой бесполезно. Я решила и дальше изображать бревно. Может, Дэн освободит меня от наручников? Я уже не боялась насилия. Страх попасть в руки докторишки-потрошителя оказался сильнее.