грядки. Рядом с крыльцом – рябина. Я сорвала гроздь налитых оранжевых ягод и сунула в рот. Горечь, как вкус моей незадавшейся любви. Ворота на вид хлипкие, машиной вышибу. Справа от них — чёрный джип и девятка. Пацанские тачки резвые, но до моей коняшки им далеко. Авто докторишки на улице, наверное. Куда поворачивать, помню. Хорошо бы колёса мальчикам спустить, но я проспала этот счастливый момент.

— Юлия, пойдёмте! — Борис Семёнович подхватил меня под локоть. — Простудитесь.

За углом моя машина будто только и ждала меня. Вздох вырвался из груди и навернулись слёзы. Я вытерла их кулаком и закусила губу. На эту сторону выходит только одно окно. Значит, можно спокойно выбраться наружу, линейкой открыть машину, завестись и рвануть напролом. Вот уж не думала, что однажды забытые в машине ключи спасут мне жизнь. Конни тогда купил в ближайшем магазине линейку и научил меня очередной премудрости.

В дом я вернулась, едва сдерживая ликование. Проходя мимо кухни, я увидела за столом четырёх парней. Они уминали яичницу, закусывая зеленым луком. У меня заурчало в животе, и я вспомнила, что сутки не ела. Дэн со стаканом рассола сидел в старом кресле, обитом зеленым бархатом. Он даже не повернул голову в мою сторону, в отличие от остальных.

В комнате я забралась под одеяло и тронула Волка за плечо, он причмокнул губами и повернулся на другой бок.

— Сейчас я верну его в строй. — Врач открыл чемоданчик и набрал в шприц лекарство. — И поставлю тебе капельницу. Ты потеряла вчера много крови, нужно восстанавливаться.

То, что Борис Семёнович ратует за мое здоровье, только радовало. В этом доме меня за жильца на белом свете не считали. Эдакая овечка на заклание.

— Денис, забирай приятеля, — крикнул врач. — Он скоро очухается.

Дэн вошел и усадил Волка на кровати.

— Твою мать, — первые слова сероглазого меня не обрадовали. — Башка раскалывается.

— Стриптизерке своей спасибо скажи. — Дэн закинул его руку себе за шею и поднялся вместе с ним. — Овца конченная.

Парни вышли из комнаты, и врач закрыл дверь. В голове мелькнула шальная мысль пришибить его чем-нибудь тяжелым. Я обвела глазами комнату, но ничего подходящего, кроме вазы с сухоцветами, мне на глаза не попалось.

— У тебя документы с собой? Если в больницу ехать, нужны будут, — хлопотал возле меня врач.

— Вы у ребят своих спросите, меня сюда без чувств привезли.

— Бедная девочка, я поставлю тебя на ноги, — медоточил Борис Семёнович.

— А вам-то какой в том интерес? — улыбнулась я. — Они меня отпускать не собираются.

— Это мой врачебный долг, — громко сказал он и доверительно прошептал: — Я помогу тебе. Перевезу в больницу, а там посмотрим.

«Оскар» нашел бы своего героя, снимайся Борис Семёнович в кино.

— Спасибо, — я потупила глаза, выискивая повод встать с постели.

Дэн спутал все мои карты. Он вошел в комнату сунулся в ящик тумбочки и достал наручники.

— Руку давай сюда, — потребовал он.

— Только не правую! — С лица врача на миг слетела маска, но тут же он улыбнулся мне: — Не доверяют нам с тобой.

Я протянула Дэну руку, и он пристегнул меня к спинке кровати.

— Загляну к тебе попозже, — подмигнул он мне.

Я похолодела. Неужели Волк отступился от меня? Ведь только он знал, где лежат наручники.

Борис Семёнович поменял мне повязки, поставил уколы и установил около меня штатив для капельницы. Я закрыла глаза в надежде, что доктор хоть ненадолго уберётся восвояси. Тугой жгут стянул плечо.

— Работай кулаком, — приказал врач.

Я молча повиновалась, и острая игла ткнулась мне в вену.

— Тут минут на сорок, — пробубнил врач, похлопал себя по карманам и потопал к двери.