Так вот. На его заработок худо-бедно, но мы могли бы выжить. А теперь как?

Меня на работу никто не возьмет, да и врагов в ближайших соседях я себе нежданно-негаданно нажила. Белокурый офицер с лицом благородного викинга не в счет — после моей отповеди он не станет мстить слабой женщине и детям. А вот трактирщик, которого прямо обвинили в сладострастии и похоти к маленьким девочкам, и староста, которому не досталась моя земля, — это серьезные противники. Серьезные-серьезные, и пакостей наделать могут много.

А самое главное, что мимо них мне ведь некуда сунуться ни за продуктами, ни за чем другим. Назло палки в колеса вставлять будут, знаю я эту гнилую породу.

Если только напрямую через этого викинга к коменданту гарнизона обратиться… но это позже. Пусть остынет господин лейтенант, а потом можно будет попробовать сыграть на его благородстве и чувстве вины — зацепили же его мои слова.

Но до этого момента еще надо дожить и детей сберечь. Я ведь, пока этих четверых отбивала, даже не вспомнила о какой-то там сделке с нечистым. Потому что и без договоров всяких не бросила бы...

Я потерла лоб ладонью — голова гудела — и вышла на крыльцо. Закат над кромкой леса медленно выцветал в ночь. Левее калитки за поваленным плетнем сквозь заросли крапивы пробивались острые стрелы камыша и звучал негромкий, но стройный лягушачий хор. М-да, огород в той стороне не разобьешь.

Так, стоп. Камыш? А сейчас у нас весна? Та-ак…

Ну что, баба Ника, тьфу, надо отвыкать… Бераника Коршевская. Вспомни первую молодость. Голодать не один раз приходилось. И в двадцатых, и в тридцатых, и во время войны, и сразу после. Но выжила, и дети твои все выжили. А все почему?

Потому, что знания — сила.

8. Глава 8

— Она сошла с ума, да? — печальным шепотом спросила Кристис у старшего брата, вытаскивая на берег очередную охапку рогоза. Камыш по этому берегу они уже изрядно проредили, собирая его сладковатые мучнистые клубни.

— Не знаю, — мрачно отозвался Лисандр, с отвращением принимаясь очищать корневища от липкой грязи. — Но…

— Но сладкий салат и лепешки на ужин вам понравились, — я ополоснула измазанные в иле ноги, выбралась на твердый берег и расправила подоткнутый подол. — Ничего, дети. Нам главное первое время продержаться. А там с огородом разберемся, ягоды пойдут, орехи, грибы… и на ярмарку съездим. А сейчас придется поработать.

— Но нас не учили! — протестующе выдала Эмилина, зло бросила в грязь стебель рогоза и шлепнула себя по щеке, раздавив комара. — Это ужасно! У меня будут пятна на лице! И грязь под ногтями! И я не хочу ходить босиком! Зачем ты забрала нашу обувь?!

Да-да, пошли уже третьи сутки с того момента, как у меня дома побывали представители власти. Детки отошли от потрясения и снова начали демонстрировать характер. Ну да ничего, это поправимо.

— Я предлагала тебе намазаться от комаров мазью с дегтем, ты не захотела. Теперь терпи. А грязь из-под ногтей тебе никто не мешает вычистить, когда закончим работу.

— Твоя мазь воняет! — возмутилась девочка. — Это отвратительно!

— Ну, либо — либо. Или вонь, к которой, кстати, быстро привыкаешь, или комары. Подай мне вот эту охапку, зачем ты ее в ил бросила? И пойди собери то, что я надергала с той стороны. Там немного осталось.

Эмилина зло зашипела, как рассерженный котенок, снова со всей силы         шлепнула себя по щеке и, бурча что-то себе под нос, подняла брошенные стебли, а потом удалилась за неровную занавесь камышей.

Саботировать мои просьбы и распоряжения она уже пробовала. Ей не понравилось. Без ужина и без сказки.