Урка и ухом не повел. И даже глаз в Толину сторону не скосил. Изучал мою внешность, как режиссер на кинопробах изучает кандидата на роль главного героя.

– Ну, видит бог, я предупреждал! – Толик медленно встал со стула, передернул могучими плечами.

– Стас Лунев? – холодно спросил меня урка, по-прежнему игнорируя Толика.

– Да, Стас Лунев… – ответил я растерянно.

– А он – Толя Иванов, точняк? – Урка, не глядя, ткнул в сторону Толика корявым пальцем. Я утвердительно кивнул.

– Расслабься, Толян, – посоветовал урка с прежним безразличием в голосе. – Я и раньше тебе, жиртрест, юшку пускал, и сегодня, надо будет, отметелю.

Шаркающей походкой уркаган подошел к столу, выдвинул стул, уселся на краешек.

– Сядь, Толян, не отсвечивай. – Татуированные пальцы извлекли из пиджачного кармана пачку «Беломорканала» и разовую зажигалку. – Что за понты, мужики?.. Да сядь ты, фраер, утомляешь!

Толик шлепнулся толстой попой на многострадальный стул, отозвавшийся деревянным жалобным стоном. «Новый русский» с отвисшей челюстью – зрелище редкое. К сожалению, я не мог им, сим эксклюзивным зрелищем, сполна насладиться, ибо всецело отдался созерцанию таинственного уголовника.

– Что за понты? – продолжил вещать урка, закуривая. – Не, в натуре, не въезжаю, что за понты?

– Слышишь, земляк, – заговорил я ласково. – Откуда ты знаешь, как нас зовут?

– Стас, хорош понтоваться! – Впервые в речах нежданного гостя из зоны проявилась эмоция. Искренняя, неподдельная обида. – Колись лучше, кто заместо Жбана маляву чирикал и за каким хером весь этот цирк?!

– Захар? – тихо произнес Толик, уткнувшись брезгливым взглядом в уголовную рожу.

– Сорок лет как Захар! – огрызнулся урка. – Хорош меня за сявку держать! Колитесь, что за понты…

– Стас! Я его признал! Захар Смирнов, чтоб мне провалиться. – Толик так пнул меня ручищей в плечо, что я чуть было не свалился со стула. – Разуй глаза, Стас… Ух, Захар, а ты изменился, постарел…

– Отсидишь с мое, постареешь. – Захар выдохнул беззубым ртом колечко сизого дыма. – Последний раз спрашиваю: что за понты, в натуре?!

Да, это был Захар Смирнов собственной персоной. Изменившийся до неузнаваемости, ужасно постаревший, весь какой-то высохший, Захарка Смирный. Единственное, что в нем сохранилось в полной мере, так это невозмутимая флегматичность прирожденного пофигиста, которого очень трудно чем бы то ни было удивить или обескуражить. Озадачить, разозлить – это запросто, а вот как Захар удивляется, я не видел ни разу, хоть и общался с ним в былые времена едва ли не ежедневно. Правда, тогда, когда мы, можно сказать, дружили, не было у Захара ни татуировок на теле, ни блатных словечек в лексиконе. Тогда Смирнов работал в общеобразовательной средней школе скромным преподавателем труда и хаживал вечерами в тот же спортивный зал, где я познакомился с младшим научным сотрудником Анатолием Ивановым.

– Никак не могу вспомнить, Захар, когда мы с тобой последний раз виделись? – Толик смотрел на Захара без прежней брезгливости, но и без особой теплоты.

– Держи ответ по теме, Толян, – мягко, но напористо потребовал Захар. – Я четыре месяца как вышел со второго срока. Должничок мой, Жбан, раньше сдернул и, на зоне свистели, подсел на иглу. Я, как вышел, шепнул людям, что есть у меня до Жбана дело, а он как в воду канул. С весны полная тишина, а вчера вдруг бац – малява от Жбана. Верный человек малявку прямиком ко мне на хату притаранил. Пишет Жбан, что жив, здоров и забивает стрелку. Сегодня. Здесь. Прихожу, вместо Жбана вы сидите. Держите ответ, клоуны, что за цирк? И сердечно прошу, не злите меня лишний раз…