Влад, почувствовал, как задыхается от злости.

– Джон…

Пришлось усилием воли взять себя в руки.

– Тебе то что? – у самого себя строго осведомился Казаринов, поднявшись с дивана. Подойдя к зеркалу, он уставился на небритый подбородок и взлохмаченные патлы и кривляясь повторил:

– Джон…

Потом, наскоро умывшись, загрузил в кофемашину зерновой кофе, а в микроволновке согрел остатки пиццы. Со всей нехитрой снедью он вернулся к рабочему столу и, жуя полусухой кусок пиццы и запивая его горячим капучино, уставился на экран, где виднелась набранная в экселе небольшая табличка.

– Хоть и пьяный, но задачку решил трезво, – хмыкнул Казаринов, изучая немногочисленные данные.

Чаще всего речь шла о некой Розамунде. Влад вспомнил, что это имя встречалось в отложенном в сторону блокноте с планами. А там, если вчитаться, творилось безумие. Каждая страница сияла от золотых и серебряных маркеров. Плюс наклеечки и блестки!

– Что же ты творила, Кристинка? – хмыкнул Казаринов. – К чему эти воззвания и лозунги?

«Команда Анаконды! Мы лучшие! Розамунда, Понка, Бэнкси, вы мои няшки! Горжусь вами!»

Влад, откинув ежедневник в сторону, потер лоб и, тяжело вздохнув, закрыл глаза. Ясное дело, что разобраться в этом безумии он не сможет, иначе сам чокнется.

– Наверное, нужно нанять детектива и передать ему все эти «секретные» материалы, – пробормотал Казаринов. Но тут же ощутил волну стыда. – Как такую белиберду показать постороннему человеку! Придется самому разыскать этих Розамунд и Понок, – хмыкнул он под нос и отправился спать. Алкогольные пары давно испарились, и Владу казалось, что уснуть до утра не получится. Но стоило только закрыть глаза, как снова появилась Элла и закружилась в экзотическом танце. Манящем и волнующем.

– Джон, – позвала Элка у самого крыльца. – Ты в дом заходить собираешься? Я сейчас дверь запру, – пригрозила она.

В ответ послышалось утробное рычание, и черный огромный ротвейлер запрыгнул на крыльцо. Остановился как вкопанный, преданно заглядывая в глаза.

– Домой, Джон, хороший мальчик, – предупредила Элка и сама первой вошла в прихожую. В отдалении слышался бой барабана, чередующийся с игрой на дудке.

Ротвейлер удивленно глянул на хозяйку, словно не понимая, что за оркестр народных инструментов гастролирует у них дома.

«Это все ты виновата, – с укоризной посмотрел он. – Принесла в наш тихий спокойный дом маленького головастика. Он то сам кричит, то его развлекают».

– У Антошки зубы режутся, – заявила Элла, как будто это все объясняло.

Рыкнув, Джон отправился на свою постилку, прекрасно зная, что с появлением в доме крошечного человечка, требовательного и кричащего, ему вход везде, кроме кухни, заказан. Пес улегся и, закрыв глаза, решил пождать, когда милейшая баба Аня перестанет изображать из себя музыканта-универсала и придет на кухню. Тогда можно разжиться колбаской или кусочком сырого мясца. На удивление, ребенок быстро перестал плакать, стоило прийти матери. Но добрая баба Аня на кухню не вышла, и Джон, стащив со стола сырное печенье, проглотил его не жуя, а потом уснул. Он сквозь сон услышал, как на свою половину уходила Элкина мать Анна Федоровна. Встрепенулся и с надеждой глянул на Эллу, державшую на руках ребенка.

– Не проси, Джон, – строго предупредила она. – Антошку разбудишь.

Она прошла в спальню, а пес, набравшись нахальства, потрусил следом.

– Звали тебя сюда, – добродушно фыркнула Элка, укладывая сына рядом с собой.

«Ну и что, как нельзя? Вас охранять надо, – ответил недовольно Джон. – А брать ребенка в кровать тоже не положено!»