Медведь остановился. Чихнул недовольно, громко.
Он не думал, что копье направят против него, но на всякий случай показал желтые клыки. Зачем вынесли Большое копье? Он даже оглянулся – где холгут? И Дети мертвецов тоже не понимали, против кого можно направить столь совершенное оружие? Оно прорывало движущийся в воздухе снег как исполинская ракета. Что-то, наверное, оно там зацепило вверху, потому что снег падал и падал.
«Мама! Мама!» – вскрикнул где-то ребенок.
«Мамонт! Мамонт!» – послышалось Людям льда.
Но нигде мамонта не было, хотя старый Тофнахт еще выше поднял руку, указывая направление ветра. Большое копье, разворачиваясь, на секунду высветилось сразу все целиком – от страшного плоского отшлифованного наконечника до круглого древка, сжимаемого руками.
А снег падал и падал.
Он падал все быстрее и быстрее.
В стремительном падении больших снежинок казалось, что Большое копье уже летит, поднимается. И мир поднимается вместе с ним…
Часть третья
Последний дикарь
Годы, люди и народыУбегают навсегда,Как текучая вода.В гибком зеркале природыЗвезды – невод, рыбы – мы,Боги – призраки у тьмы.В. Хлебников
Дети мертвецов были.
Пурга дула. Собаки издохли.
Кончилась пища, истощились силы.
Один охотник остался.
Увидел – кости лежат. Тяжелые лежат.
Может, белый мамонт Шэли тут умер, может, обедали сумеречные ламуты. Такие приплывают с севера на больших лодках, безмолвно у костров пляшут. А видеть лодки сумеречных ламутов можно только при последних зеленых лучах трепещущего, как бабочка, закатного Солнца.
Дальше пошел.
Олешков встретил.
Стадо большое, олешки жирные.
А при олешках круглолицый в оленьей парке с иголочки, совсем не оборванец. Легкие муклуки обшиты легким синим бисером. Обрадовался: «Вот мне товарищ по земле!» Предложил: «В мой шатер пойдем!»
«В шатре кто главный?»
«Отец. Звать Нынто».
«Однако сердитый?»
«Рассудительное сердце, – радушно ответил круглолицый. – Сразу спросит, много ли о нем говорят в остальном мире. Как ответишь?»
«Отвечу – много».
«Вот правильный ответ».
«Все равно не пойду. Боюсь. Останусь на этом месте».
«Ну, ладно. Сиди с уважением. Побегу спрошу. Только не умри от слабости».
Жил старый Нынто в богатом шатре с женой. Сын к нему прибежал: «Ну, там человек пришел. Странный пришел. Невиданный пришел. Говорит, всех товарищей потерял, всех собак, тебя боится».
«Тогда пусть войдет», – разрешил Нынто.
«Сильно боится. Говорит, вдруг ты косо посмотришь».
«Пусть войдет. Зачем гостю сидеть на пусто лежащей земле?»
Полетел сын, как стрела, привел чужого. Тот встал у входа. Говорит негромко: «Боюсь». Старый Нынто, услышав такое, рассердился. Крикнул сыну:
«Затруднение ты! Введи гостя в полог. Угощение неси».
Чужой вошел.
Отряс с парки снег.
«Ты пришел?»
«Я пришел».
«Далеко ходил?»
«Ну, далеко ходил».
«Много видел?»
«Ну, много видел».
«Белого мамонта Шэли видел?»
«Нет, белого не видел. Под землей, наверное. Говорят, сшел под землю. Камни с гор не сыпались».
«Нет ли дурных вестей?»
«Ну, особенных нет. Только собачки сдохли, люди умерли».