– Значит, безмерно возрастает цена моей головы, – сказал Акила Пробивной. – Возникла у меня острая необходимость получить вставную челюсть Двутавра Карымского, а он может отдать ее только взамен Мертвой Крысы Ахаза, а Мертвая Крыса готова предоставить свою Мертвую Тушу лишь тому, кто принесет ей Безмолвный Колокол царя Суропа, а царь Суроп, несомненно, потребует Одинокую Гармонь, которая бродит сама по себе, а ей владеет Блазивер Свадебный Певец, а тому ничего не нужно, кроме моей головы.

– Я же сказал тебе, что нет для меня ни в чем проблемы, – отвечал рыцарь. – Дай же мне на время свою голову, и я тебе в краткий срок доставлю все эти драгоценные реликвии да еще приплачу два денье и пять су: твоя голова того стоит!

Великан Акила Пробивной был тщеславен, глуп и жаден, он своими руками снял свою голову с плеч и протянул капитану Ларуссу.

И тотчас исчезли и великан, и трон, и замок, и ров, заполненный горькими слезами героев, и рыцарь очутился на широкой поляне, держа в руках вот этот череп…»

Сие нехитрое повествование вызвало у бонжурских рыцарей такое восхищение, что они трижды грянули мечами о щиты и сказали:

– Ай да ой! Не слышали мы до сих пор такого дивного рассказа и впредь, надеемся, не услышим!

Хотя все они прекрасно видели, что латы на Стремглаве те же самые, в каких он уезжал подвизаться, что череп в его руках от времени успел не только пожелтеть, но и забуреть, но так уж принято было в рыцарском обществе – не сомневаться в словах товарища, с которым завтра предстоит идти в смертельную схватку.

Рыцари дружно повалили из королевского шатра и устремились к расставленным и накрытым уже столам, а Стремглав остался в обществе короля, мессиров Плиссе и Гофре и главнокомандующего, коннетабля де Коленваля.

– А теперь, – сказал Пистон Девятый, – нам не терпится узнать, как все было на самом деле.

– Да там нечего и рассказывать, государь, – ответил Стремглав. – Дорога и вправду была нелегка. Протуберанс мой сломал ногу, пришлось его прирезать и съесть. Редкие тамошние жители знать не знают ничего ни о наших великих завоеваниях, не слышали и самого имени бонжурцев. Рыться в старых могилах – тоже не самое почтенное и приятное занятие. Но объясните мне, зачем нам понадобилась эта древняя мертвая кость?

– Как вы скучны и прозаичны, друг мой! – воскликнул король. – Или вам лень прибавить что-нибудь от себя? Каковы, например, женщины в тех краях?

Стремглав, скрючившись и сморщившись, показал на себе, каковы там женщины, и короля аж передернуло.

– Капитан Ларусс, – торжественно сказал коннетабль де Коленваль, – вашими трудами будет поставлена точка в нашей многотрудной осаде.

– Это каким же образом? – удивился Стремглав.

– Пока вы отсутствовали и подвизались, – продолжал коннетабль, – мы соорудили для взлома ворот гигантскую таратуту – соблюдая при этом строжайшую осторожность и неслыханную секретность.

Таратутой именовался таран, украшенный обычно на конце стальной бараньей головой.

– Это следовало сделать давным-давно, – дерзко заметил Стремглав.

– Да, но у нас не было черепа Акилы Пробивного, – сказал король.

– А чем нам этот череп поможет?

– Ха! – сказал Пистон Девятый. – Мы укрепим его на торце таратуты вместо стальной бараньей головы. Акила Пробивной при жизни сокрушал собственным лбом не то что ворота, а даже гранитные скалы.

– Странно, – сказал Стремглав. – А я так всю дорогу боялся, как бы у меня эта черепушка не искрошилась от ветхости… Кроме того, вы не поверите, но этот череп говорящий.