– Митька! Ищи вход в горницу!

– А чего его искать? Тут он, возле меня. Дыму-то! Как бы не задохнулись ребятки!

– Не должны.

Из сеней молодые люди пробились в горницу.

Федор помнил, как называла детей мать, обезумевшая от горя, налетел на лавку, отбросил ее в сторону и крикнул:

– Ванька, Мишка, Ольга! Где вы? Отзовитесь!..

– Тут я, – раздался рядом с Федором девичий голосок.

– Где? – Федор почувствовал, как крохотные ручонки ухватились за его штаны. – Митька, деваха есть! Я к окну!

– Давай. Ванька, Мишка!.. – продолжал искать других детей Дмитрий.

Федор пробился к оконцу и крикнул на улицу:

– Егор?..

Мужик ответил:

– Тут я!

– Принимай девочку.

– Как? Подойти не могу.

– Лови. Кидаю! – Федор бросил девочку в оконце и услышал голос мужика:

– Ага! Поймал!

– Передай ее бабам, сам становись обратно к окну.

– Угу!

Федор пошел назад.

Ветер, до сего времени помогавший спасателям, неожиданно изменил направление. Огонь тут же захлестнул бревна.

– Митька, что у тебя?

– Ничего. Изба малая, понаставлено всего много. Мальцы не отзываются. Может, в обмороке? Дым такой, что хоть сам выскакивай на улицу.

– Нельзя, Митя. Искать надо.

– Да ищу! Федька, бревно сверху валится. Берегись!

Федор отскочил в сторону, налетел на какой-то то ли короб, то ли сундук, ударился о печь. На него свалилась кочерга. Она-то и спасла жизнь молодому человеку. Федор схватил ее и отбил горящее бревно, падавшее на него. Кочерга согнулась, но деревяшка отлетела в сторону.

Федор тут же услышал слабый голосок, донесшийся откуда-то сбоку:

– Мамка! – За этим словом последовал неудержимый кашель.

– Митька, есть парнишка. Уж не знаю, который из двух.

– К окну прорвешься?

– До него недалеко.

– Где же третий?..

– Я сейчас, Митька. – Федор вынес ребенка к оконцу и позвал: – Егор!

– Тут я.

– Лови парнишку. Потом имя его назовешь.

– Ага.

Федор выбросил мальчонку на улицу и услышал:

– Поймал! Мишка это, средненький из детей Фрола и Анисьи. Только ты гляди, молодец, больше к окну не подходи. Еще чуть, и пламя закроет его. Вся стена полыхает.

– Я понял тебя, Егор. Уходи с дитем. Мы будем через сени и крыльцо пробиваться.

– Так и сени полыхают. Ветрище подул на соседний двор. Там пока еще…

Федор не стал более слушать мужика, двинулся назад, в горящую избу, и крикнул:

– Митя!

– Да?

– Как ты?

– Да покуда живой! Кашель измучил, дышать нечем. Глотнуть бы свежего воздуха да облиться водой, а то припекает!

– Митька, сени горят.

– А окно?

– И его огонь отрезал. У нас один путь – сквозь пламя по сеням.

– Ага! Если не задохнемся.

– Проси Бога, Митька. Он поможет! Тут остался Ванька, младший из мальцов.

– Знать бы еще, где он. Ванька! – крикнул во все горло Дмитрий. – Отзовись же. Или все сгорим в избе! Тебя мамка на улице ждет. Ванька!

Ответом ему была тишина.

– Где же он, Федька? Я эту половину уже всю излазил. Ванька не откликается. Нам пора уходить. Скоро изба повалится. Или мы тут задохнемся.

– Нельзя уходить, Митя! Искать надо! Негоже нам бросать ребенка в огне. До конца жизни не простим себе, что оставили его одного умирать страшной смертью.

– Если он еще жив и мы сами не сгорим.

– Значит, такова воля Божья. Ищем, Митя!

– Чтоб его!..

– Что, Митя?

– Еще одно бревно рядом хлопнулось. Изба валится.

– Ты не пострадал?

– Так, чуть задело. Переживу. Ты у печи, Федя, еще погляди, а я – вдоль стен.

– Давай.

Но Федор не успел выйти к печи. Задняя стена рухнула. Вся изба перекосилась и не повалилась только чудом. Ветер разорвал дым и бросил внутрь глоток чистого воздуха.

Тут Федор услышал крик Дмитрия:

– Вот он! Под лавку забился.