– Старик два года, как на пенсию вышел.

– Вызвали, оформили, будет работать. – Сказал Гедройц.

– Сильно сомневаюсь… – Астафьев покачал головой. – После следствия по делу безголовых, старик сильно сдал.

– Восстановится. Тем более, он, как и ты работал над этим делом. Кому, как не вам.

– Ой, только не надо…

– Разговорчики! – прикрикнул Гедройц. – Анна Сергеевна приехала из Москвы, чтобы оказывать помощь, а не вывозить вместо нас дерьмо.

– Меня до сих пор не поставили в известность! – строго заметила Стерхова. – Не ознакомили с делом, не изложили суть.

– Капитан Астафьев предоставит материалы следствия и ответит на все вопросы. – Заверил ее Гедройц. – Кабинет вам дали большой, все подготовили: столы, технику, связь. Криминалист Ромашов поступит в ваше распоряжение с завтрашнего дня.

– Понятно. – У Анны появилось ощущение, будто ее одурачили. Она ожидала большего, но ее опять накормили «завтрашним днем».

– Что касается расселения, здесь получилась заминка. – Борис Янович механически открыл и закрыл крышку чернильницы на архаичном письменном приборе. – В гостиницу поселить не сможем. На руднике празднуют юбилей. Все номера заняты. Гости слетелись со всей страны, даже из-за границы. Вас, Анна Сергеевна, поселим у бабушки Ивана Астафьева. Добродеева Иван заберет к себе. Это временная мера продлится не больше двух недель.

Стерхова кивнула, не выразив особых эмоций. В таких ситуациях приходится принимать все как есть.

– Как долго может продлиться следствие?

– Смотря как управитесь. – Гедройц опустил глаза и задумчиво покачал головой. – На быстрый результат не надейтесь.

Анна встала и уже направилась к двери, когда Борис Янович окликнул ее:

– Забыл вас предупредить. Дело крайне конфиденциальное. Материалы следствия прошу не фотографировать и не выносить из отдела.

– Исключено. – Анна резко обернулась. – Я не могу работать без уточнений на месте, без копий и фотографий. Это стандартное правило, часть работы.

Гедройц на мгновение задумался, потом, словно смирившись с неизбежным, кивнул.

– Ну, хорошо. Делайте все, что нужно.

В конце встречи разговор, наконец, вошел в конструктивное русло. В этом кабинете, полном бесполезных бумаг и скрипящих стульев, началась их совместная работа. Стерхова помнила каждый взгляд и каждое слово Гедройца, поскольку была уверена – все, что она здесь услышала или заметила, ей пригодится.

Кабинет, отведенный для работы оперативной группы, оказался просторным помещением со свежеокрашенными стенами, где запах масляной краски смешивался с запахом пыли и старой мебели. В одном углу громоздилась гора из деревянных стульев, сдвинутых вплотную, как в зрительном зале. В другом – три стола с телефонами, принтером и компьютерами.

В центре зала стоял исполинский сейф, похожий на постамент Медного всадника. Всадника не было, но массивную дверь украшала запорная вертушка в виде колеса и замочная скважина размером с кулак.

– Что это за место? – спросила Анна, проводя пальцем по пыльной столешнице.

– Раньше здесь находился музей трудовой славы. Теперь… – Астафьев широко развел руки. – Временный штаб. Сейф, столы, место для допросов – все, как полагается.

Стерхова обошла помещение и задержалась у стенда с фотографиями. Ее взгляд упал на портрет мужчины в дорогом костюме – пожилого, с профессиональной улыбкой чиновника.

– Кто такой? – поинтересовалась она.

– Не узнали? – Иван гордо выпрямился, будто речь шла о нем самом. – Андрей Львович Крамов, наш земляк. Родился и вырос в Северске. В восьмидесятых был комсомольским вожаком, потом его забрали в Красноярск. В краевом центре со временем стал губернатором. Ну, а теперь он – сенатор, живет в Москве. Почетный гражданин Северска. В поселковой администрации им просто дышат.