Пока следак каким-то усталым и безразличным голосом произносил все это, задержанный с интересом осматривал кабинет. Кабинет как кабинет – довольно бедненький; хорошо, что больше в нем никто не сидит. Сейф, наверняка помнящий еще времена Руденко[10], мебель, купленная спонсорами в более благополучные времена; календарь «Приват-банка». Единственное, что выделялось из канцелярской обстановки кабинета, – это висящая на стене фанерина. Примерно тридцать на сорок размерами, с обугленным с одной стороны краем, на ней было выжжено «Беркут. Крым» и какие-то наивные стихи…

Следователь тем же усталым и безразличным голосом зачитал задержанному его права, спросил, нужен ли ему адвокат. Тот усмехнулся:

– Саш, горячку не пори. Все равно же – и до вечера я тут не просижу.

– При обыске принадлежащей вам квартиры в Киеве по адресу улица Суворова, одиннадцать были обнаружены наличные денежные средства, в том числе один миллион триста семьдесят три тысячи долларов США, восемьсот одиннадцать тысяч евро, три миллиона сто восемнадцать тысяч швейцарских франков. Большая часть денежных средств была в банковской пластиковой упаковке. Вы отказались дать пояснения, откуда у вас эти деньги. Сейчас вы так же отказываетесь?

Задержанный кивнул.

– В таком случае я вынужден зачитать вам показания вашего подчиненного, полковника Олеся Бирюка, который на допросе заявил: «После своего назначения начальником милиции Печерского района города Киева я быстро понял, что существует коррупционная схема, в которую вовлечены большинство сотрудников РУВД. На следующий день после моего назначения ко мне в кабинет без вызова явились начальник УУР майор милиции Панской Игорь Володимирович и его подчиненный, капитан милиции Бурко Димитрий Григорьевич, и потребовали, чтобы я передал им двести тысяч долларов США для заместителя министра внутренних дел Квача в качестве платы за мое назначение, в противном случае они угрожали мне «неприятностями». Когда я категорически отказался и потребовал от них выйти из кабинета, они сказали, что у меня есть полмесяца на сбор денег и лучше мне их собрать, если я не хочу кончить как Закутный. Я знал о том, что полковник милиции Закутный – из главка МВД – был убит неизвестными и дело до сих пор не раскрыто.

Когда я сообщил о факте вымогательства взятки своему непосредственному начальнику в Министерстве внутренних дел, генералу милиции Пасюку Олегу Всеволодовичу, он сказал, что примет меры. Однако никаких мер принято не было, а в отношении меня и возглавляемого мной подразделения началась внеплановая служебная проверка деятельности. Через несколько дней мне официально сообщили, что в отношении меня ведется расследование СБУ по факту нелояльности, а супруга сообщила, что в школу приходили неизвестные, предъявили удостоверения сотрудников милиции и интересовались нашей дочерью Дарьей.

Поняв, что дальнейшие действия влекут угрозу для моей семьи, я вызвал в кабинет Панского и сказал, что был неправ в отношении него. Он извинился передо мной за нарушение субординации и сказал, что со сбором денег проблем не будет и, кроме того, часть от собираемых «с земли» денег будет оставаться у меня, как у начальника РУВД. Панской сказал, что я, как начальник РУВД, могу рассчитывать на двадцать-тридцать тысяч долларов США в месяц, после того как расплачусь с Квачом за свое назначение. После того как передал Панскому первые деньги – служебное расследование деятельности РУВД, а также расследование СБУ в отношении меня были прекращены без объяснения причин…»