Коэффициент бездействия, резко опустил планку странных литературно-обществоведческо-религиозных изысканий писатель Василий Объёмов, уравновешивается в формуле бытия (государства, народа, отдельно взятой личности) коэффициентом риска. В характере Печорина коэффициент риска едва ли не превосходил аналогичный у контрабандистов. Коэффициент риска у Объёмова был величиной блуждающей, почти неразличимой внутри математической погрешности. Печорин ничего не выиграл, но сломал контрабандистам игру. Объёмов тоже ничего, кроме отвращения и презрения со стороны гэбистов (он надеялся, что им не придёт в голову отправить видеозапись постельного допроса в Союз писателей России), не выиграл. Но и не дал проиграть Каролине, Олесе, свалившемуся через шестнадцать лет с неба майору Лёшке и… загадочному деду из Умани, если, конечно, тот был в курсах. Хотя, может, дед ни сном ни духом, шлифовал себе пятки напильником да поджидал, укрепившись виагрой, очкастенькую завучиху.

Игра контрабандистов была проста и, в принципе, понятна Печорину. Игра собравшихся полтора часа назад в гостиничном номере людей была Объёмову непонятна. Похоже, и сами игроки не вполне её понимали, действовали, как говорится, по прецеденту. Власть в лице охранки стремилась нейтрализовать потенциальных носителей секретной (о чём?) информации. Каролина и Олеся – уберечь от власти пропавшего без вести (по вине власти, кого же ещё?), но спустя шестнадцать лет загадочно объявившегося мужа и отца. Печорин был лишним человеком для контрабандистов, подрывавших экономику николаевской России. Объёмов оказался нелишним для избегавших контактов с госбезопасностью объектов странного научного эксперимента с неясными последствиями. Кажется, так выразился борода. Объективно лишний человек Печорин принёс пользу России. Что принёс России патриот Объёмов, пока было неясно. А что если, мелькнула нехорошая мысль, патриот сегодня в России и есть даже не лишний, а сверхлишний человек? Народ, сама собой продолжилась мысль, тоже лишний, но его пока слишком много.

Я не струсил, рискнул, ещё как рискнул, подбадривал себя, ворочаясь в кровати, Объёмов, только непонятно… что я буду с этого иметь? Перебрав варианты, он пришёл к выводу, что единственно возможный бонус для него – Олеся! Объёмов даже нашарил на тумбочке телефон, чтобы ей позвонить, но потом устыдился. О чём он, когда на кону… Россия! Да и Олеся была бы полной дурой, если бы после допроса не отключила телефон, не вытащила из него симку. А ещё у Объёмова неожиданно сложился сюжет для (сейчас такое безобразие входило в моду) рассказа «Тамань-II». Печорин не уехал по казённой надобности, а примкнул к контрабандистам, отбил дивчину у Янко, разобрался с конкурентами, создал настоящую морскую бандитскую империю. У слепого (Печорин его пожалел и приблизил к себе), как у болгарской Ванги, открылся дар предвидения. Он предсказал Крымскую войну и поражение России. Печорин тайно встретился в Севастополе с Николаем Первым, а потом…

Бред! Не мысль изреченная есть ложь, поправил Тютчева уставившийся в смутный и как будто слегка кружащийся потолок Объёмов, а жизнь изреченная есть ложь! Я переутомился, закрыл глаза, хорошо бы заснуть.

Но сон не шёл.

…Когда лёгкие шаги гэбистов и тяжёлые спецназовцев в коридоре стихли, Каролина и Олеся стали одеваться, обидно не обращая внимания на писателя Василия Объёмова. Он топтался между ними в позорных, купленных на рынке в городе Невеле (ближайший к его деревне райцентр) трусах, а они шуршали колготками, искали на полу обувь, равнодушно задевая его