«Айова» получила четыре попадания полутонных бомб, что заметно прибавило на ней пожаров, но упорно не тонула. Дальше какое-то время ничего значимого не происходило. «Шарнхорст» стрелял средним калибром по эсминцам, накатывающимся с севера, с пятидесяти пяти кабельтовых, ни одного попадания, наверное, у наводчиков глаза разбежались от изобилия целей. Кормовая башня «Шарнхорста» молчала, в ее секторе обстрела была лишь «Айова», но Тиле решил пока не тратить снаряды, считая линкор полностью небоеспособным и решив уделить главное внимание «Мобилу» и эсминцам. Наконец с семидесяти кабельтовых залп «Шарнхорста» достиг цели. Как и ожидалось, американец не мог сражаться с линкором, против слабо бронированных кораблей 283 миллиметра были вполне действенны, в отличие от «Айовы». Крейсер лишился обеих носовых башен (в одной из них бушевал критический пожар, огонь грозил достичь погреба) и передней трубы, осел носом, ход его упал до двенадцати узлов. «Шарнхорсту» это стоило небольшого снижения скорости из-за попадания в нос двух стапятидесятидвухмиллиметровых снарядов.

Четыре эсминца бывшей передовой завесы выходили на расстояние торпедного удара. У этих эсминцев был опытный командир: видя, чем может завершиться попытка атаковать накоротке, как торпедные катера, он решил стрелять с большой дистанции, зато «гребенкой», когда корабли, идущие строем фронта, одновременно поворачивают бортом и пускают торпеды с интервалами, накрывая площадь, как ковром. Этот метод требовал, однако, очень точного выдерживания строя, чтобы «гребенка» получилась идеально ровной и равномерной. Но снова вмешался случай…

В эту минуту над «полем боя» наконец появились немецкие торпедоносцы. Строго говоря, по правильной тактике они и пикировщики должны были атаковать одновременно и с разных направлений, раздергивая зенитный огонь. Но взлет Ю-87Е с тележки, с использованием пороховых ускорителей, был сложной и опасной процедурой, и сами ускорители иногда взрывались, поэтому заниматься этим на палубе, где стоят еще две эскадрильи с полными баками и подвешенными бомбами, сочли опасным. И пикировщики ушли первыми, за ними стартовали торпедоносцы. Последними взлетели «физелеры», тоже с торпедами, хотя их применение в этом бою первоначально не планировалось, слишком малыми казались шансы у старых бипланов против новейшего линкора с мощной ПВО. Но Тиле, узнав об этом в последний момент, потребовал не упускать возможность поразить врага хоть еще одной торпедой (ну а если эти этажерки столь плохи, значит, и о потерях не стоит сожалеть).

Произошло невероятное: один из «юнкерсов» – торпедоносцев сумел попасть торпедой в эсминец, идущий полным ходом! Эскадрилья заходила в атаку на линкор, но у одного из пилотов не выдержали нервы, и он, сбросив торпеду, отвалил в сторону, эсминец всего лишь оказался на пути, фатально не повезло. Летчик переживет эту войну, станет кавалером Рыцарского креста и напишет мемуары, где будет утверждать, что нарушил приказ сознательно, увидев угрозу кораблю рейха. Его никто не станет опровергать, Германии нужны герои. Результат превзошел все ожидания: среди американских моряков и раньше ходили слухи, что немецкие торпеды самонаводятся на цель, сейчас же они увидели это воочию. Три пока неповрежденных эсминца шарахнулись кто куда, ведя бешеный зенитный огонь (два торпедоносца были сбиты, спасибо герою!), атака была скомкана полностью, в то время как артиллеристы с «Шарнхорста» успели наконец пристреляться. Поврежденный торпедой («Флетчеры» были очень живучи, одной легкой авиаторпеды было мало, чтобы утопить) и еще один эсминец, его сосед, по которому отстрелялась носовая башня главного калибра, исчезли с поверхности, не успев дать торпедный залп. Третий эсминец, с креном на правый борт и пожаром в надстройке, пустил торпеды наобум и свернул, пытаясь укрыться за тушей горящей «Айовы». Но последний эсминец бросился в самоубийственную атаку, окруженный лесом всплесков от падений стапятидесяти- и стапятимиллиметровых снарядов, с его палубы летели обломки, разгорался пожар, но машины не были повреждены, и эсминец летел сквозь огонь, стреляя из трех уцелевших орудий. Потребовались целых три залпа двухсотвосьмидесятимиллиметровых из кормовой башни, чтобы он зарылся носом в волны и затонул с креном на правый борт.