– Гарман.

Ищейка мысленно поморщилась. Не придерёшься, даже поклон выполнен идеально по этикету. И при этом сказано с такими обертонами в голосе, что одним словом удалось показать всё то, что у младшего не получилось продемонстрировать. Хотя Арбур и очень старался. И самое неприятное – поганец совсем не рисуется, он и в самом деле считает себя как минимум равным дворянам. Потому и в гостье видит не особенное существо, а нечто, способное принести ему пользу или вред. И никак иначе.

Первая половина обеда прошла в молчании. Рианон продолжала наблюдать и отметила ещё одну деталь. Судьба словно в насмешку руки братьям поменяла. Старшему дала крупные, непривычно для механика холёные. У младшего кисти вытянутые, пальцы тонкие, все в следах въевшейся смазки, со множеством царапин, ссадин и с несколькими мелкими подживающими ожогами. Явно привык возиться с тиглем, химикатами и инструментами.

Выдержки старого мастера хватило ровно до того момента, когда гостья чуть откинулась на спинку, ощущая в желудке первую сытую тяжесть. Мэтр сварливо заговорил:

– Я рад, что нашёлся человек, который решил взяться за нашу проблему.

Рианон поймала испуганный взгляд Арбура. Боится вызвать её недовольство? Или что-то знает?

– Для начала. Барон ввёл меня в курс дела, но хотелось бы услышать именно от вас.

Объяснять начали все: то сам мастер, то присоединялись остальные, добавляя уйму нужных и ненужных подробностей. Рианон воспринимала рассказ отстранённо, ибо воображение само рисовало картину так, будто девушка видела произошедшее своими глазами.

Вечер прошёл на удивление спокойно. Не то что день и вся предыдущая неделя, занятая подготовкой к отъезду в столицу герцогства. Все были расслабленные и сонные, еле передвигали ноги. Старый механик сидел в качалке возле дома, закутавшись в шерстяной отрез ткани – от воды тянуло зябкой сыростью – и слушал бодрое кваканье лягушек. Гарман зевал, глядя, как Кведжин и Арбур играют в комнате первого этажа в шахматы. На середине партии ему надоело, и он пошёл наверх спать. Следом за ним поднялся отец. Оставшись без зрителей, партия заглохла. Арбур тоже начал зевать.

Кведжин посмотрел на партнёра с молчаливым упрёком, но делать было нечего: судя по тому, как у Арбура слипались глаза, и по его согнувшейся спине было понятно, что младший механик тоже заснёт, едва ляжет в постель.

– Ложитесь и вы. Завтра рано выезжать, – посоветовал он Кведжину.

– Благодарю, – помощник мастера покачал головой, – мне пока не хочется. Пойду ещё прогуляюсь, пожую.

Это был самый настоящий ритуал: пристрастившийся ещё на улице жевать табак, перед сном Кведжин выходил прогуляться, чтобы резкий запах ароматических добавок не мешал остальным.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Едва поднявшись в свою комнату, Арбур немедленно уснул. Именно он паковал инструменты и вымотался настолько, что мгновенно провалился в чёрную бездну без сновидений. Будто закрыл глаза, открыл – а на дворе яркое солнце и новый день. Когда Арбур спустился вниз, завтрак уже ждал, но, несмотря на поздний час, парень оказался самым первым. Впрочем, ненадолго. Через половину лепты раздались шаги. В трапезную вошёл заспанный и недовольный Гарман.

– Безобразие, – сказал он. – Кведжин обещал меня разбудить. Я мог бы ещё забежать к Манике. А то сегодня в доме хозяйничает её мамаша.

Арбур поморщился, пожал плечами.

– А почему Кведжин должен тебя будить? Может, он ещё спит.

– Давно встал, в комнате его нет.

Вздыхая, Гарман уткнулся в тарелку и начал жевать – отсутствием аппетита он не страдал ни при каких обстоятельствах. Спустился отец. Укоризненно посмотрел на сына. Старший помощник считался членом семьи. Мэтр же полагал, что за исключением случаев, когда кто-то занят по работе, пищу следует принимать всем вместе. Гарману пришлось прекратить. И тарелку он отодвинул с крайне недовольным видом.