Около шести мы снова у тюрьмы на северном побережье. Там тот же вооруженный мужчина. Он узнает нас и сообщает, что Лкетинга прибыл около двух с половиной часов назад. От этого известия я воспрянула духом. Эди объясняет, что мы хотели бы вытащить этого масаи из тюрьмы и забрать. Охранник качает головой и говорит, что до Нового года ничего не выйдет: над заключенным еще не было суда, а начальник тюрьмы до тех пор в отпуске.

Я ожидала всего, но только не этого. Лкетингу нельзя отпустить даже за деньги! С большим трудом добиваюсь от охранника разрешения хотя бы на десять минут повидать его, так как я завтра уезжаю. И скоро мой масаи выходит во двор. Он улыбается мне. Я глубоко потрясена. Никаких украшений, волосы замотаны грязной тканью. От него скверно пахнет. Тем не менее он выглядит счастливым и искренне недоумевает, почему я здесь без Марко. Я почти готова закричать. Значит, он ничего не замечал? Я говорю, что завтра мы улетаем, но я постараюсь вернуться как можно быстрее. Я пишу ему свой адрес и прошу его сделать то же самое. Он старательно записывает свое имя и абонентский ящик. Я даю ему немного денег, и охранник уводит его. Уходя, он оглядывается, благодарит и просит передать привет Марко.

Мы медленно идем назад. Ждем автобуса в густой кенийской темноте. Только сейчас я понимаю, насколько измучена. Вдруг я начинаю плакать и не могу остановиться. В переполненном матату все смотрят на нас: плачущую белую женщину и масаи. Мне плевать, мне кажется, что сейчас лучше всего умереть.

Уже после восьми вечера добираемся до парома Ликони. Я вспоминаю о Марко и начинаю чувствовать себя виноватой – ведь меня не было больше шести часов сверх оговоренного времени.

У парома Эди заявляет: «До Диани-Бич ни автобусов, ни матату уже не будет». Оказывается, общественный транспорт до отеля перестает ходить после восьми вечера. Неужели такова горькая правда? Мы стоим у парома в темноте. Я обхожу ожидающие машины, чтобы посмотреть, есть ли среди пассажиров белые. Вижу два возвращающихся сафари-автобуса. Стучу в окно и спрашиваю, не подхватят ли меня. Водитель дает отрицательный ответ, говоря, что ему запретили сажать незнакомцев. Автобус забит индусами.

В последний момент на платформу въезжает машина. Нам очень повезло. В машине две итальянские монашки, которым я излагаю проблему. Они входят в положение и соглашаются подбросить нас с Эди до отеля.

Минут сорок пять мы едем через темноту. Я боюсь встречи с Марко. Как он отреагирует? Даже если он даст мне по физиономии, я пойму. Он будет совершенно прав. Я даже хочу этого – может, хоть так приду в себя. До сих пор не понимаю, что на меня нашло, почему я потеряла контроль над разумом. Я только замечаю, что в жизни так не уставала, и впервые мне по-настоящему страшно перед Марко и перед собой.

В отеле я прощаюсь с Эди и вскоре уже стою перед Марко. Он смотрит на меня с грустью, но без крика и длинных фраз. Я обнимаю его и снова плачу. Марко ведет меня в наш домик, говорит со мной спокойно. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Он сказал лишь: «Коринна, все в порядке. Я так рад, что ты жива. Я хотел уже идти в полицию, писать заявление о пропаже человека. Думал, больше никогда тебя не увижу… Ты голодна?» Не дожидаясь моего ответа, он уходит и возвращается с полной тарелкой еды. Это выглядит аппетитно. После ужина он спрашивает: «Ты его хоть нашла?» – «Да», – отвечаю я и все ему рассказываю. Он смотрит на меня: «Ты сумасшедшая, но очень сильная женщина. Если хочешь чего-то, иди до конца… Но почему я не могу занять место этого масаи?» Вот этого я как раз не знаю. Не могу объяснить, что за магическая тайна окружает этого человека. Если бы кто-нибудь сказал мне пару недель назад, что я влюблюсь в воина масаи, я бы рассмеялась. Теперь же у меня в голове невообразимый хаос.