– Дедушка, машину не одолжишь?

– Завтра, если успеем убраться хотя бы чуть-чуть. С доктором договорился?

– Ну да, – снова вру. – Потому и нужна машина.

На самом деле мне нужно время и не нужны свидетели. В плане по возвращению в Веллингфорд действительно значится доктор, но на прием я, конечно, не записывался.

Брат снимает черные очки:

– На какой день записался?

– На завтра, – перевожу взгляд с деда на Филипа, сочиняя на ходу. – На два. К доктору Черчиллю, специалисту по сну из Принстона. Ты не против?

Во вранье всегда лучше подмешивать как можно больше правды. Я сказал им, куда поеду, но не сказал зачем.

– Жена там вам передала кое-что. Пойду принесу, пока не забыл.

Ни дед, ни брат не выказывают ни малейшего желания поехать со мной на эту липовую встречу. Слава богу! Хотя расслабляться рано.

Если старый дом разрезать пополам, можно, наверное, обнаружить нечто вроде годовых колец, как у дерева, или осадочных слоев в породе. Белая с черным шерсть (когда мне было семь, мы завели собаку), кислотные мамины джинсы, шесть заляпанных кровью наволочек (тогда я ободрал коленку). Все семейные секреты зарыты на огромной свалке. Вообще, здесь просто бардак, но иногда получается волшебство. Мама могла залезть в какой-нибудь темный угол, шкаф или сумку и достать оттуда все что угодно. Раз перед новогодней вечеринкой достала себе бриллиантовое колье и кольцо с красивым крупным топазом. Когда я слег с температурой, а читать было совсем нечего, вынула откуда-то все «Хроники Нарнии». После Льюиса нашла резные шахматы ручной работы.

Дед моет чашку и выглядывает в окно:

– Гляди, сколько кошек. Там, в сарае.

Филип аккуратно ставит на стол пакет с продуктами. Что-то у него странное с лицом.

– Бездомные?

Старик вилкой вылавливает из тостера засохший кусочек хлеба и бросает в мусорный пакет, подвешенный к дверной ручке.

Подхожу к окну. Полосатый котяра плавным текучим движением вспрыгивает на ржавую банку из-под краски. Белая кошка уселась среди сорняков, чуть подергивая кончиком хвоста.

– Как думаешь, долго они здесь ошиваются?

Дедушка качает головой.

– Наверняка чьи-то питомцы. Не похожи на бездомных.

Он фыркает.

– Покормить их, что ли? – размышляю я вслух.

– Лучше капканы поставь, – огрызается Филип, – пока не расплодились.

Он уезжает, а я все-таки иду их кормить. Ставлю на землю открытую банку тунца, но зверьки боязливо держатся на расстоянии. Зато когда я отхожу к дверям, начинается настоящая драка. За еду сражаются пять кошек – белая, две полосатые (похожи как две капли воды), пушистая черная с белым пятном на шее и маленькая палевая.

Все утро мы с мрачным видом драим кухню, надев резиновые перчатки. Выкидываем кучу ржавых вилок, дуршлаг, пару кастрюль. Под линолеумом обнаруживается целое семейство тараканов. Успеваем нескольких передавить, но большинство разбегается. После обеда звоню Сэму, но трубку снимает Йохан. Мой сосед по комнате поглощен экспериментом – проверяет, контролируют ли парни из двенадцатого «летное пространство над своим газоном». То есть держит ногу над этим газоном и ждет, пока кто-нибудь не съездит ему по морде. Ладно, потом перезвоню.

– С кем говорил? – дед вытирает лицо футболкой.

– Ни с кем.

– Вот и хорошо, работы невпроворот.

Сажусь верхом на кухонный стул и кладу подбородок на спинку.

– Думаешь, со мной что-то не так?

– Думаю, в доме надо прибраться. Лет мне уже немало, поэтому вкалывать полагается тебе. Ты же у нас не красавчик-белоручка.

Я смеюсь.

– Да, мне как раз лет мало, но я не вчера родился. Ты не ответил на мой вопрос.