Впрочем, ты не был обычным мальчиком.

– Странно, – сказал ты. – Обычно девы говорят, что это песнь о несчастной любви.

– Любовь – первопричина мечтаний, которым не суждено сбыться, и потерь, которые оплакивает герой. Но если подумать, не все ли песни в равной степени о любви или о чувствах, что рождены из неё? – Я всё ещё ступала будто по стеклу, но всё же приближалась к тебе. – Ненависть, боль и насмешка появляются там, где любовь умирает или где для неё не остаётся места. И не всё сводится к любви между мужчиной и женщиной. Дитя рода людского способно любить множество самых разных вещей. Родину. Дом. Семью. Саму жизнь, наконец.

Ты молчал, и в этом молчании я сократила расстояние между нами до вытянутой руки (если бы ты только желал мне её протянуть).

Я остановилась подле тебя, дожидаясь твоего вердикта, устремила взор на гитару в твоих пальцах: десять струн, почти круглая дека из красного дерева и ажурная золотая розетка посредине с узором-трикветром.

– Мудрая мысль. – Ответ подголоском вплёлся в гулкую песню реки, несущей серые воды мимо нас. – Прости, графская дочь. Теперь я знаю… ты слышала мою музыку, не просто слушала.

Я опустилась на ковёр палой тисовой хвои подле тебя, ощутив, что прошла негласное испытание и теперь имею на это право.

– Я знаю, что ты не считаешь этот дом своим, – заговорила я, зная: твоё испытание подарило мне право и на это, – но ты можешь сделать его таковым.

– Его огромные залы пугают меня, – молвил ты, пока серая вода струилась в твоих серых глазах.

– Перестанут, когда я покажу тебе каждый их уголок.

– Порой мне кажется, я слышу в коридорах голоса призраков.

– Даже если так, призраков можно прогнать.

– От моей семьи остались только могилы, да и те лежат далеко за вересковыми холмами.

– Для меня нет большего желания, чем стать твоей новой семьёй.

– Почему? – спросил ты.

Я могла бы ответить многое.

Потому что я одна в этом огромном доме, совсем как ты.

Потому что мой брат не появился на свет, и я вижу его в тебе.

Потому что ты похож на отца, которого я так любила.

Потому что мы с тобой схожи больше, чем ты можешь представить. Ибо даже мои любимые, любящие родители обрекали меня не на ту участь, о которой я втайне мечтала.

Вместо всего этого я произнесла лишь:

– Потому что я тоже потеряла семью. И страстно желаю вновь её обрести.

Ковёр из тисовой хвои, на котором мы сидели, был усыпан красными бусинами тисовых ягод. И эти ядовитые плоды не могли отравить меня сильнее, чем твой ответ.

– По дороге сюда мне объявили, что я полюблю новый дом, ведь здесь меня будет ждать родовое гнездо, которого я достоин, и самый прекрасный розовый сад в стране. Моя мать души не чаяла в розах – должно быть, потому что росла среди них. Отец каждый день менял свежие цветы в вазе у её постели, пока она умирала. С тех пор один их запах мне ненавистен. Поэтому я ухожу сюда так часто… Здесь я его не чувствую. – Ты умолк, вынудив меня вытерпеть ещё одну нестерпимо долгую тишину, нарушаемую лишь речной колыбельной. – Я благодарен тебе за желание облегчить моё существование, графская дочь. Я постараюсь ответить тебе тем же. Я постараюсь найти здесь дом. В конечном счёте таков отныне мой долг, как неустанно напоминает наша почтенная бабка. Но прошу об одном: не вини меня, если я не смогу стать счастливым там, где мне трудно даже дышать.

Ты поднялся на ноги, прижимая к себе гитару бережно, как ребёнка, и ушёл, вновь оставив меня одну.

Я сидела под старыми тисами и смотрела на реку, представляя, как ты возвращаешься мимо сонма цветов, которые тебе ненавистны, к особняку, который тебе чужой.