До ее появления в моей жизни я знала только одно – мама не может быть со мной рядом, у нее очень серьезные обстоятельства.Это со слов дедули. А поскольку он никогда никого не поливал грязью, то мне оставалось лишь гадать, что же скрывалось за этими обстоятельствами.

   И только баба Катя, не страдавшая излишней деликатностью, открыла мне глаза на свою дочь.

     "Прошмандовка моя Галька! Настоящая прошмандовка! Вишь, мать ей плохое имя дала! Регина она теперь! Артистка Погорелого театра!"

    О том, какую заразу неблагодарную она вырастила, баба Катя готова была говорить часами. Попутно жалея меня, сиротинушку горемычную.

      «- Мать твоя уродилась редкой стервозиной. Всегда хотела быть артисткой. Хотелось ей цветов, славы, поклонников. В школе всегда первая на сцене. Но ехать в Москву и там учиться, я ей запретила. Денег дать я ей не могла. Десяток яиц да ведро картошки? Так она б и не взяла. Да и знаю, как там артистками становятся. Все через койку. Правда, тут она молодец. Перед мужиками хвостом крутила, а к телу не допускала. А они-то на нее, как мухи на мед летели. Смазливая гадина. Вот ты вся в нее.

      Неудавшаяся жизнь сделала из бабы Кати полумегеру. Вроде и заботливая, и соседкам на помощь кидается, и меня приняла. Но и не упускала случая, чтоб не попрекнуть меня матерью. И вот как расценивать, что я в нее? По какому параметру? Смазливая или гадина?! Но я не уточняла, не желая лишать бабулю самого доступного удовольствия – склонять по чем попало свою дочь.

      « - Да только Галька не из целомудрия себя берегла, а чтоб выгодно выйти замуж. Охомутать так, чтоб не сорвался. Ну прикинуться святой невинностью она умела. Одно слово – артистка!

      Как только ей в школе собирались ставить двойку, она целую комедию ломала. Слезки на глазах, губки дрожат, в ручках платочек комкает… ну чисто судьба рушится! И так с четверками – пятерками аттестат и получила, хоть учиться и не училась.

    И тут выпадает ей козырная карта! Приехал в военный городок наш в командировку с инспекцией молодой подполковник. Красивый, статный. Сурьезный такой. Квартира в Москве. Отец генерал в Ленинграде, значится. Это Гальке на хвосте, как сорока, все новости принесла соседка наша, она кастеляншей в казарме работает. Так моя проныра устроилась на полставки в клуб офицеров, пока там организаторша в декрет собралась.

     И спекся наш проверяющий. Невинные глазки, ладная фигурка, щечки с ямочками – чистый ангелочек! Забрал он ее с собой. Ох, и хороший у тебя отец же был! Принес мне цветы, коробку конфет, деликатесов полный пакет. И говорит: «Катерина Матвеевна! Прошу руки вашей дочери!» Я всплакнула от счастья, благословила. Но, видать, бесовщина в моей Гальке сидит. Она ехала в Москву, чтоб как сыр в масле кататься, а муж-то там и не живет! Его по всей стране посылают с инспекцией. И на Север, и на Дальний восток, медведей пугать. И эта стерва категорически отказалась колесить за ним. А он ей в ответку – зачем ехала со мной? И покатилось. Дошло до развода.

    Галька поняла, что маху дала. Квартиру не отсудишь – служебная. Генеральскую в Ленинграде тоже не откусить, ну и ушла, вытребовав подъемные на первое время. А отец твой, видать благородная кровь, не отказал. Давал ей денег. А потом выяснилось, что ушла-то беременная и очухалась, когда уже четвертый месяц был. Кинулась на аборт – не берут.     Так и родила тебя. Хотела в роддоме отказаться, а Алексей, батька твой, как узнал, чуть не прибил. Забрал тебя и отвез к деду»