Мирта.

Утро подходило к концу. Кузина так и не появилась. Скоро наступит обед, а за ним повинность. Сегодня предстоит работа в библиотеке. Я, признаться, люблю пыльное царство былых историй, странные, порой причудливые, рецепты зелий прошлых столетий, справочник по анатомии редких, иногда и вовсе редчайших, существ. С его страницы осуждающе, вызывающе, а то и злобно смотрят карандашные рисунки распятых чудищ и монстров. Стеллажи высятся до самого потолка. Тёмные, прочные и надёжные, они напоминают не то обычные непритязательные шкафы, не то лестницы. Книги упиханы в них в три ряда, мучимые теснотой и пылью. Стен давно уже никто не видел. Всюду кожаные корешки, картонные, деревянные ларчики для редких изданий. По центру свисает с потолка люстра со множеством рожков, тоже местами увитая паутиной. Когда за окном сгустится вечерняя мгла, волшебные свечи сами собою зажгутся и окутают книги нежным, мягким домашним светом. Ни время, ни пыль, ничто не властно над нашей люстрой. Баснословно дорогая, она будет работать целую вечность. Кажется, ещё прадед привёз её в этот дом, купив втридорога у тёмных эльфов или выменяв на что-то. Прадед был некромант невиданной власти над миром, что находится по ту грань. Чёрная кровь, потомок легендарного сирина. Страшный, богатый, сильный, он так же, как и мы с кузиной, не творил зла. Но за грань отправляться умел и возвращался оттуда, становясь с каждым разом  только сильней. А потом несколько поколений в семье из тёмных никто не рождался. Только светлые нежные маги. И вот, наконец-то, на свет появилась я. Очередное проклятие светлого магического рода. Чёрная ведьма, потомок сирина, что будет наделена неоспоримой властью. Стоит лишь только обрести крылья на ритуальном костре. Скоро, уже совсем скоро. А пока -  библиотека. Слуг туда не допускает отец. Слишком редкие, дорогие книги. Есть запрещённые, есть манускрипты, хранящие тайные старые обряды. Отец и то не читал их все. А вот я читала. И даже нашла относительно простой ритуал, как обрести тёмному сирину свою истинную ипостась, второе я. Ну или, хотя бы, только лишь крылья.

Скоро я буду сожжена на костре инквизитором в чёрном обличье творца чужих судеб.  Главное, только ничего не перепутать. Хворост особых сортов, столб из старого дуба, верёвки из кожи, что стянут нежные девичьи руки в объятьях огня. И молитва. Старое, древнее, вещее слово.
Я стану как все, кто обрел свою суть. Я смогу, наконец, распахнуть свои крылья, увенчанные острыми пиками костяных шипов.
Беру набор для уборки и смело шагаю за тёмную старую дверь нашей библиотеки. Свет из высоченной арки окна, что расположено во всю ширину стены, противоположной входу, бьёт прямо в лицо, даже щурюсь. Стол для работы со свитками притаился в уголке. Сейчас он завален бумагами. Довольно любопытная штука, больше таких  и нет нигде. Высокий, на витых ножках, с длинной  круглой в сечении перекладиной с одной и с другой стороны. Вставляешь на одну свиток, чуть разматываешь, и конец крепишь ко второй. Готово. Если свиток действительно длинный, то будет очень удобно его перемотать. 
А вот и шум голосов из холла. Кузина? Показалось? Кузина не одна? С прислугой или мужем?
Выглянуть или подождать? Пока не зовут, займусь делом - разберу стол. Вот уже первая горка отцовских заметок сложена в небольшую стопку, стол немного протёрт и освобождён от клочков старых ненужных закладок. Освобождены и ножки стола от пыли.
- Мирта! Вот ты где.
Дверь распахнулась, вошли кузина с мужем. Стоят, обнявшись. Кузина льнёт к мужу, будто котёнок к солнцу после долгой зимы.