По сдержанным улыбкам, которыми они обменялись, стало ясно, что папенька познакомил их раньше. А еще было видно, что маме мсье Жак не по сердцу. Она ничем не выдавала свое нерасположение, но Лиза все равно знала.

– Мсье Жак был так любезен, – папенька торопился заполнить неловкую паузу, – что принял мое приглашение погостить этим летом в нашем доме.

По маминому лицу скользнула тень раздражения, но тут же исчезла, спряталась за вежливой улыбкой.

– Я буду вашим ментором, мадемуазель Элизабет. – Мсье Жак шагнул к кровати и тоже улыбнулся, только не маме, а исключительно ей, Лизе.

Эта улыбка изменила все, из почти урода превратила его в красавца, прогнала стылость из черных птичьих глаз, и Лиза вдруг неожиданно для самой себя подумала, что папенька поступил очень правильно, подарив ей мсье Жака на целое лето. Ментор – это же учитель? Гувернер? Наверное, мсье Жак повидал многое, наверное, его жизнь была полна опасностей и приключений, и если она попросит – а она обязательно попросит! – он ей все расскажет.

– Мне кажется это странным. – Мама не дала ей возможности ответить. – Елизавета в таком состоянии… ей нужны силы, чтобы окрепнуть.

– И я дам ей эти силы, мадам. – Мсье Жак склонил голову в едва заметном, но все же почтительном поклоне. – Уверяю вас, у меня есть все необходимые знания и навыки.

– Но доктор говорил… – Мама все еще колебалась.

– Доктор говорил, что Лиза не доживет до весны, – оборвал ее папенька. Наверное, впервые в жизни оборвал. – А она выжила. Она очень сильная девочка. Ей нужно лишь помочь, поставить на ноги и подтолкнуть.

– Когда человека толкают, он обычно падает.

– А когда опускают руки и перестают бороться, он умирает. – Папенька бросил быстрый взгляд на Лизу, проверяя, не обидели ли ее слова.

Не обидели. Что ж обижаться на правду! А выздороветь и в самом деле хочется, только вот ноги отчего-то не держат.

– Ольга! – Папенька обнял маму за плечи, сказал мягко: – Мы уже все перепробовали.

– И ничего не помогло. – Она прижалась лбом к его груди, но тут же выпрямилась, вздернула подбородок.

– Я помогу, – сказал мсье Жак тихо, но его все услышали. – Человеческий организм – удивительный механизм, он на многое способен. Иногда даже на невозможное. А дети сильнее взрослых. Мадемуазель Элизабет, если вы мне доверитесь, обещаю, все получится.

– Я верю вам, – сказала она и залилась румянцем, а мама, наоборот, побледнела.

– Но должен предупредить – легко не будет. Будет больно, и слезы будут тоже. А я окажусь безжалостен, я забуду, что передо мной леди. И вы тоже забудете.

– Василий… – не сказала, а выдохнула мама, и в этом вздохе слышалась покорность судьбе.

– Все будет хорошо. – Папенька поцеловал ее в висок, а Лиза подумала, что теперь уж точно все будет хорошо.

Она ошиблась. То есть хорошо становилось, но очень медленно, а обещанных слез и боли было много. Мсье Жак оказался беспощадным… ментором.

Он начал с осмотра Лизиных ног, ощупал каждую мышцу, каждое сухожилие. Его пальцы были горячими и твердыми, а прикосновения совсем не бережными. Лиза шипела от боли, но старалась сдерживать слезы, а мама отворачивалась к окну, когда им обеим становилось совсем уж невмоготу. После ног пришел черед спины. Тут руки мсье Жака были ласковы, а прикосновения почти невесомы, и Лиза позволила себе успокоиться, а мама приблизилась к кровати и ревниво следила за каждым движением мсье Жака.

– Все будет хорошо, – сказал он наконец, и во взгляде мамы Лиза увидела надежду. – Все еще можно исправить, но придется потрудиться.