– Ты… ты назвал меня по имени? – я подхватила пухленького, мягонького красавчика и, не без труда подняв его, прижала к своей груди. – Ты ж мой умненький!

– Это твой? – Геонор едва не зашипел от ярости, указывая на кота.

– Да! – выдохнула и ещё сильнее стиснула пушистика в объятиях, он же блаженно положил голову мне на плечо и обнял меня лапками за шею.

– Разрешение ты… – не иначе как от яда, который скопился за этот месяц, и что мужчина на меня не «выплевывал», он вдруг поперхнулся. – Ты не получала?

– Не успела, – я не отпиралась и не выказывала недовольство. И мне было всё равно, если меня накажут. И лекцию прочитают и чистить клетки отправят. Ради этого мехового красавчика я готова была пойти на всё, лишь бы он остался у меня.

– Ладно. Завтра на стол мне заявление на эту… скотину! – выплюнул ректор. – И чтобы он постоянно был в клетке! Не хватало ещё, чтобы и этот кого-то покусал!

Рявкнув это, Геонор обернулся к провинившимся парням, которые не посмели сбежать: все равно это было бесполезно. Магический след от их проказ уже витал по Академии, и ректор бы их сам легко вычислил, но за побег начислил бы ещё больше штрафных часов, а само наказание было бы в разы суровее.

– С-с-с-с… – зашипел, извернувшись в сторону мужчины, мой кот.

– Не волнуйся, мой хороший, – почесала аккуратно я его между ушек и ласково зашептала: – Этот ректор… сам такой. Как тебя называл. Ты у меня вон какой умненький…

– В клетке, адептка Шор’эшнэ! – опять подал голос Геонор, и я вздохнула.

– Я поняла это и с первого раза.

– С-с-с-с… – продолжал негодовать пушистый зверь.

– И утихомирь его, иначе отправлю в зверинец! – на этом мужчина окончательно переключил свое внимание на парней, а я, передвигаясь по стенке, стремительной тенью проскользнула в коридор и поспешила в свою комнату.

С ноги открыла дверь, до смерти напугав Малику, вовсю спящую, однако от грохота, который я создала, подпрыгнувшую на кровати. Ногой же закрыв дверь, создав ещё больше шума, я, прижимая свое сокровище, продолжающее недовольно шипеть, заметалась по комнате, бормоча:

– Посадить в клетку! Вот ведь удумал! Он ведь такой умненький, как я его в клетку-то? Но ведь проверит, гад такой. Точно проверит. И накажет. И его точно не остановит то, кто мои родители, поскольку он абсолютно прав… Но как я могу его в клетку? – я вытянула руки, на которых как меховая сосиска повис пушистик, сверкая злобно своими красными глазками. И снова прижала к себе. – Не могу! А он его ещё и в зверинец… Нет-нет…

– Иримэ! – взвыла Лика после моего очередного круга. – Посади ты его в клетку и ложись спать! Вдруг он заразный какой или ядовитый?

Когда она это произнесла, кот расшипелся ещё сильнее и громче. И сделал очередную попытку вырваться из моих объятий, но я со своим сокровищем не могла расстаться.

И, увидев клетку с прогрызенными в одном месте прутьями, оставшуюся от предыдущего «жильца», которую я до сих пор так и не удосужилась выкинуть, замерла. Она довольно большая. Денек посидит там мой котик, я за это время оформлю на него документы, Геонор успокоится, и всё будет хорошо.

– Посиди тут, мой хорошенький, немного, – аккуратно впихнув вырывающееся животное, которое сейчас боролось, словно за свою жизнь, а не свободу, и готово было стоять на смерть, я с трудом закрыла дверцу. – Извини, мой пушистенький. Это всего на день! Даже меньше! Обещаю! Это ради твоей же безопасности, в зверинце тебя сожрут и не заметят. Ты не видел тех монстров, что там живут.

Успокаивала я животное как могла. В ответ мне донеслось злобное шипение, напоминающее изощренные ругательства, а взгляд ярко-красных глазок с вытянутыми зрачками не предвещал ничего хорошего. Но что я могла поделать? Этот кот затронул что-то в моем сердце, и ни отпустить, ни рисковать его жизнью я не могла. А вернуть его доверие будет проще, чем мне сейчас с ним расстаться или потом пытаться вылечить от смертельных ран, нанесенных ему тварями из зверинца Академии…