– Раздевайся, проходи. Тапочки там…

На кухне он постоял, опершись о раковину, и раз и навсегда решил для себя одну вещь.

«Мне, конечно, приятно, – думал он, – испытывать это волшебное и вполне конкретное чувство неразделенной любви. Да загляни-ка в глазки ей! В них нет и тени того, на что ты надеешься. Поэтому – все, никаких больше эпитетов, никаких вибраций, никакого жара, только ровное и умеренно теплое чувство сотрудничества. И все-таки она очень странная девочка… Что с ней сделала эта ее церковно-приходская школа?»

Тогда, во время знакомства, он, естественно, спросил об образовании.

– Церковно-приходская школа, – впервые улыбнулась она.

Оказалось – частный пансион, маленький, при монастыре на юге, возле какой-то счастливо обойденной туристическим бизнесом Белой Пристани.

– Так вы учились, по сути, в женской гимназии? – развеселился он. – Нет, по сути и по целям это была скорей семинария.

– Для девочек? – озадаченно спросил Виктор Александрович.

Иванна, поменяв позу, оказалась целиком в солнечном луче, невесть откуда взявшемся в это неяркое утро. Она сморщила нос и чихнула.

– Будьте здоровы.

– Спасибо. Почему для девочек? Для всех… Семинария – это метафора, не относитесь серьезно. Речь идет не совсем о религии…

Или совсем не о религии. Вообще это длинный разговор. А потом все как у всех – университет, философский факультет, аспирантура.

Как у всех!

«Ладно», – он оттолкнулся обеими руками от раковины, вышел в комнату, сел напротив нее так, что между ними оказалась четко обозначенная ковровым узором диагональ и сказал:

– Рассказывай.

Основанием для этой командировки стала информация, которая пришла в отдел по корпоративной сети МЧС и осела у Валика в компьютере как требующая дополнительной проверки. Источником был директор по маркетингу некой фирмы «Люмен» А. Васин. Господин Васин минувшим летом решил использовать часть своего отпуска для поездки к маме. Мама жила в небольшом городе на Луганщине, в таком, которые могут годами не звучать в теленовостях, где есть хлебокомбинат, молокозавод и фабрика, производящая рабочую одежду – всякие прорезиненные плащи, бахилы, комбинезоны с миллионом карманов, рукавицы и прочее – мечту рыбаков и охотников. Провинция, в общем. Провинция и пастораль. Летом там плавают в мальвах дворы, пустые, нагретые солнцем скамейки в беспредельной звенящей и душистой тишине утопают в зарослях пастушьей сумки и подорожника. Абсолютный полдень. Слышно, как маленькая узкокрылая стрекоза задевает паутину. В открытые окна двухэтажных домов летят осы на варенье, детей отправляют с бидончиками за квасом – к бочке у гастронома, эти же дети бесконечно ползают по каким-то не представляющим археологической ценности развалинам на окраине единственного городского парка, ныряют с единственного обрыва в реку и пломбир в вафельных стаканчиках производства местного молокозавода поедают тоннами. Господин Васин, если бы его спросили, рассказал бы также, что в детстве он мог до получаса сидеть, опираясь локтями о подоконник, и смотреть, как за распахнутым окном в густой темноте дышит мирная теплая ночь. Конечно, звенели цикады. И с тех пор, как утверждает А. Васин, не изменилось ничего – те же скамейки во дворе, та же вывеска над гастрономом, тот же пломбир в стаканчиках. Но при этом, как утверждает он в своем письме, город стремительно вымирает. У людей обостряются хронические заболевания, народ мрет от инфарктов и инсультов, обычные простуды приводят к фатальным осложнениям, а простое расстройство желудка перерастает в тяжелый острый дисбактериоз. Господин Васин категорически настаивал, чтобы мама уехала с ним, та отказалась – родной дом, могилы мужа и родителей, и в конце концов себя она чувствовала сносно, если не считать тромбофлебита. Васин пошел в санстанцию, там ему на голубом глазу сказали полную правду: эпидемий в городе не было лет семьдесят. Он потребовал результаты баканализов питьевой воды – выяснилось, что вода в городе, как и прежде, замечательная – чистая, целебная, из артезианских скважин. Воздух был мечтой бальнеолога – ни вредных производств, ни выхода на поверхность радиоактивных пород – леса и луга вокруг, грибные и ягодные места, чистое небо, звонкая речка, и вполне съедобная водится в ней рыба. При этом все жители города пребывали в тихой депрессии, они хоронили своих близких, нищали и боялись. Нормальный для таких городков демографический индекс минус 2,3 за неполных шесть лет упал до минус 15 и продолжал снижаться. Упорный Васин не поленился съездить в область и получить в областном статуправлении эту цифру. Когда он спросил ведущего специалиста статуправления, не настораживает ли хоть кого-нибудь этот показатель, ему ответили как в том анекдоте: