– Наверное, кто-то из своих был, – решила баба Галя. – Иначе Трезорка бы шум поднял. Он у нас чуткий, а тут ни звука от него не услышали.

Трезоркой звали огромного мохнатого монстра, который сейчас серой тенью носился по двору, радовался выпавшему на его долю нечаянному развлечению. Совсем уж собирался поскучать до утра, как вдруг такое веселье! Надо отметить, что зверюга носилась по двору без всякой привязи. А усеянные белыми клыками челюсти у него были таких размеров, что вполне могли перекусить с лету человеческую руку, а то и ногу.

– Как же он на меня-то не бросился? – запоздало удивилась Таня отсутствию рядом пса в тот момент, когда она шла к крепости.

– Ни-ни, Танюша, ты об этом не думай. Своих Трезорка никогда не тронет. А ты для него теперь уже своя. Раз мы тебя приняли, значит, своя, и тебя надо оберегать, как и прочее хозяйство. Трезорка, иди сюда! Ишь, морда-то вся в масле.

Трезор в ответ умильно облизнулся. Он даже не скрывал, что совсем недавно вкусно перекусил.

– Не иначе как тебя уже угостили чем-то вкусненьким. Признавайтесь, кто собаку балует?

Никто из гостей не признался. А сам Трезорка в ответ вилял пушистым хвостом и всем своим видом давал понять, что он бы и еще был не против чего-нибудь откушать. Холодца там, например, или даже пирогов.

Но его надеждам не суждено было оправдаться. Люди ушли в дом, оставив Трезора вновь скучать в одиночестве.

После поднятой Таней суматохи все вернулись в дом, посидели еще немного за столом, обсуждая случившееся и посмеиваясь над Таней.

– Вора спугнула, да сама больше его испугалась!

Ближе к ночи гости разошлись. Тане для ночлега выделили большую комнату, в которой она была полновластной хозяйкой. Никто к ней не заходил, никто не мешал, никто не тревожил.

Тем не менее Таня провела очень скверную ночь. Во сне ей то и дело являлся муж, который больше не грозил ей карами небесными и земными, а почему-то сидел на листе лотоса посредине большого водоема в оранжерее и дожидался, когда зацветет очередной цветок. На Таню он даже не смотрел, был сосредоточен на бутоне, который, в конце концов, раскрылся, но оказался полон кусками подпорченного мяса, издававшими такое зловоние, что Таня даже во сне его учуяла.

– Какой-то бред! – вздохнула Таня, открыв глаза.

За окном занимался серенький зимний рассвет.

Таня выглянула в окно и с облегчением увидела, что в снежной крепости уже играют детишки. Она не хотела признаться в этом даже самой себе, но всю ночь ей не давало покоя лицо мужа, которое привиделось ей в окне крепости. Что он ей говорил? Что гореть его жене в аду?

– Но за что? – зябко поежилась она, обращаясь к самой себе. – Я же ничего не сделала! Совсем ничего!

Тут Таня, конечно, лукавила. Кое-что она все же сделала. Например, это она набрала указанный в объявлении об устранении всех проблем телефонный номер и произнесла свою просьбу.

Что же она тогда сказала? Как сформулировала свою беду?

– Я всего лишь попросила, чтобы мой муж прекратил бы меня мучить. Сказала, что хочу, чтобы мой муж исчез. Но я не просила, чтобы он умирал! Я даже не верю, что это вообще сработало. Это совпадение, ничего больше!

И было кое-что еще, что тяготило совесть молодой женщины.

Таня хорошо помнила тот день, когда муж неожиданно вернулся с работы раньше положенного срока. Были еще обеденные часы, солнце высоко стояло в небе, а машина с водителем уже проехала по выложенному плиткой парадному двору их дома.

Таня увидела в окно, как из машины буквально выполз ее муж, упал на колени перед фонтаном и попытался зачерпнуть воды из него.