– Вот это другой разговор, – обрадовалась та. – Подругам по двести, а мне шестьсот. Нормальный приработок к пенсии. Сейчас в магазин сбегаю – и к телевизору. Если так каждый день зарабатывать буду, глядишь, миллионершей стану. Главное, чтобы у вас товар был, а уж я-то покупашку всегда приведу. Лохи вон как землякам радуются.

Мы еще раз поблагодарили Валентиновну и с облегчением посмотрели на пустые сумки.

– Я же говорила, что сегодня день в масть окажется, – улыбнулась Маринка. – И где ты только эту Валентиновну откопала?

– Таких, как Валентиновна, тут полбазара ходит.

Пересчитав вырученные деньги, я протянула несколько купюр Маринке и произнесла:

– Ты все равно рядом с кассами живешь, возьми на меня билет в Польшу. Вместе поедем.

Маринка, кивнув, сунула купюры в карман.

– Денька три отдохнем и поедем. В нашей работе отдых тоже необходим.

– Вечером созвонимся.

Попрощавшись с Маринкой, я направилась в небольшое базарное кафе, чтобы немного перекусить. Есть захотелось зверски. Заказав картофельное пюре с котлетой, я тут же набросилась на еду. Через несколько минут дверь в кафе распахнулась, и на пороге появился необъятных размеров мордоворот с неприятной физиономией. Окинув взглядом полупустой зал, он смачно сплюнул на пол и бесцеремонно уселся рядом со мной. Собираясь встать, я быстро отодвинула тарелку.

– Что, не вкусно? – лениво поинтересовался мордоворот.

– Вкусно.

– А что тарелку отодвинула?

– Аппетит испортился. Слушай, ты бы не сделал мне одолжение. Пересядь, пожалуйста, за другой столик, ведь в кафе почти никого нет.

– Щас ты у меня пересядешь, – процедил он сквозь зубы, наливаясь краской.

Мы не гордые. Можем и пересесть, – пожала плечами я, взяла тарелку и пересела за другой столик. Мордоворот, нехорошо усмехнувшись, опять сплюнул на пол. И что этот придурок ко мне привязался? Надо было с Маринкой ехать, а то ведь так запросто можно влипнуть в какую-нибудь историю!

– Шел бы ты отсюда, а, – начала было я, но тут же осеклась. Мордоворот взял стоявший на столике стакан компота и вылил его на мои брюки. Я с ужасом посмотрела на мокрое пятно и закричала что есть сил:

– Ты, гад ползучий, ты что себе позволяешь?! Недоделок проклятый! Как я в таком виде домой поеду?

– Пойдешь и купишь себе новые штаны, – спокойно ответил он, воткнув вилку в картофельное пюре. – Денег-то сегодня немерено сделала.

– Ты что, ко мне в кошелек заглядывал?

– И так знаю. Ты свои шмотки распродала, а делиться ни с кем не захотела.

– А с кем я должна делиться?

– Хотя бы со мной.

– С какой это стати?

– Не базарь, девочка! Хорошо заработала, так удели нуждающимся.

– Да пошел ты к черту! Я сейчас пойду к охране и попрошу, чтобы тебя вышвырнули с этого рынка как можно скорее.

– Попробуй. Только это будут последние слова в твоей жизни. В следующий раз на кладбище будешь торговаться, барыга хренова!

Я почувствовала, как на спине проступил холодный пот, но все же продолжала упираться.

– За аренду я заплатила, какие проблемы?

– А помимо аренды?

– А помимо аренды я Рашиду плачу.

– Сколько?

– Тебе-то какое дело? Если так интересно, у Рашида и спрашивай, а ко мне не приставай.

– Рашиду ты за крышу платишь, а мне должна за беспредел заплатить.

– Какой еще беспредел?

– Тот самый, который ты на рынке устроила.

– Я?!

– Ты. Может, тебе рассказать, как ты свой товар распродала?

– Расскажи.

– Нашла трех бабулек, чтобы они тебе лохов подыскивали. Сколько вы за сегодня приезжих развели, чтобы баулы опустошить?

– Ну что ты пристал? Сейчас каждая вторая палатка по такой схеме торгует. Это не запрещено.