«Если досижу до лета – уйду сама!» – пообещала себе Ксения Дмитриевна, закончив разговор. Собеседник успокоил ее, сказав, что никто не собирается осложнять жизнь врачам. Подтвердят факт самоубийства и закроют дело.

«К черту всю эту канитель! – думала Ксения Дмитриевна. – Пора и на покой, который мне всю жизнь только снится». Она уже не первый год обещала себе уйти на пенсию, только срок всякий раз отодвигала. Но теперь, кажется, действительно придется уйти – хорошие знакомые из департамента здравоохранения намекнули, что пора.

При всех своих недостатках, хлопотах и тяготах должность главного врача родильного дома – место неплохое, и всегда хватает желающих занять его.

Ксения Дмитриевна была отлично информирована, и она точно знала, что на ее место метит не только Нижегородова, но и все заведующие «профильными» отделениями, кроме разве что Юртаевой, не стремящейся «двигать» карьеру. Ксения Дмитриевна прекрасно понимала происходящее и ни на кого не держала зла – она помнила, как сама когда-то с таким же нетерпением ждала, чтобы ее предшественница ушла на повышение. Чтобы стать главным врачом, ей пришлось «нейтрализовать» двух потенциальных конкурентов. В одном случае помогла жалоба от пациентки, с которой Ксения Дмитриевна тайно провела разъяснительную работу, а в другом – сигнал о кое-каких погрешностях в учете и списании сильнодействующих и наркотических препаратов. Впрочем, об этих поступках главврач не любила вспоминать, зная, что поступила недостойно.

«Хорошо бы до лета доработать». Ксения Дмитриевна не смогла бы объяснить – почему именно до лета, а не до марта или апреля.

– Что-то ты мрачноват в последнее время, – сказала Елена, натирая сыр в тарелку с макаронами.

Данилов от макарон отказался – не хотелось есть. Он достал из холодильника две бутылки с пивом, вопросительно взглянул на Елену и убрал одну из бутылок обратно, сел за стол, свинтил крышечку, поднес горлышко ко рту и сделал большой глоток.

Неприятности?..

Елена обильно полила блюдо кетчупом и позвала:

– Никита! Иди есть.

– А можно, я к себе заберу? – спросил сын, явившись на зов. – А то фильм только…

– Бери, чего уж там, – разрешила Елена и, чтобы не очень баловать чадо, строго предупредила: – Только не перемажь все кетчупом и не забудь тарелку под диваном!

– Никогда и ни за что! – бодро пообещал Никита, хватая вилку.

Салфеткой, которую мать положила рядом с тарелкой, он привычно пренебрег.

Выполнив материнский долг, Елена занялась своим собственным ужином – помыла грейпфрут, очистила его и разделила на дольки. Очередная диета состояла в основном из цитрусовых.

Данилов молча пил пиво. Ему хотелось сменить тему разговора, но он все никак не мог найти подходящей и предпочел наблюдать за Еленой, не говоря ни слова.

– Слышал я, что у Гучкова все в порядке – он продолжает руководить? – наконец спросил Данилов, рассчитывая, что Елена начнет активно делиться скоропомощными новостями и прекратит расспросы.

– Данилов, не морочь мне голову, – поморщилась Елена. – Что произошло? Какое тебе дело до Гучкова и до его порядка? Когда тебя интересовали такие вопросы?

– Так, интересно. – Данилов сделал очередной глоток. – А то все судачат, я а не в теме. Слушай, давно хотел спросить – а вот этот чайничек, в котором ты никогда не завариваешь чай, – это настоящая гжель? Не подделка?

– Настоящая, – подтвердила Елена, отправляя в рот первую дольку грейпфрута. – Подделок не держу. Так что у нас там с настроением?

– У тебя красивые губы. – Данилов пустил в ход самое действенное оружие. Сейчас он был готов даже к тому, чтобы внимательно выслушать лекцию о сравнительных достоинствах различных губных помад, лишь бы Елена не задавала вопросов.