- Думаю, вас потревожим в последний момент, Мирослав Саботеевич.
- На ваше усмотрение, - тряхнул соломенной шевелюрой ответственный за внешние связи училища и сочувственно поинтересовался: - А что с тем мальчишкой, лишаком? Жив ли?
- Пришел в себя, восстанавливается быстро.

Ректор кивнул:
- Вот у кого надо брать пример нашим курсантам, да и не только им. Без дара, а живуч, как таракан. Занятный, весьма занятный малец. Свалить в одиночку шестинога! Каково, а? Эх, такого бы мне парня да с приличным потенциалом, можно было бы вдвое проредить твой отдел. Приведешь его ко мне. Только на этой седмице я занят. На следующей, пожалуй, тоже. Хм, в общем, позже.
Глеб кивнул. Вряд ли желание ректора видеть лишака продлится дольше седмицы. И поощрительных Раневу не дождаться. Захар неплохой ректор, особо, когда дело касается снабжения и представления Вемовейского в столице. Радеет за места. Но все же при старике Ломанове, прошлом ректоре, что ушел в отставку в силу преклонных лет и ухудшения здоровья, в училище наблюдалось больше порядка и контроля. Старик был требовательным, крайне жестким, неудобным, как самовар без ручек, но справедливым. Да и сам он, Глеб, расслабился при Захаре, разленился, мысли всякими соблазнами законопатил. Но теперь все!

Получив справедливый выговор, Глеб Онуфриевич вернулся в главную башню отдела безопасности и там перетряс весь штат подчиненных, и выярился на особо нерадивых. Впереди предстояла работа на пару-тройку месяцев, это самый краткий срок, за которые можно проверить легенду каждого подозреваемого с опросом родственников, а, коли понадобится, и со вскрытием могил усопших.

Днем позже начальник вэйстражи неожиданно для себя решил заглянуть в лазарет и проведать больного лишака, однако наткнулся на пустую палату. Из приемной к нему вышел лекарь Тус и посетовал на то, что младший сотрудник Ранев каким-то образом после отбоя сбросил с себя наклад приклеивания и сбежал в общежитие, а у него тут не военное подразделение насильно тащить пациентов в лазарет. «Не желает лечиться, глупец, и Бог с ним. Состояние у него удовлетворительное».

Глеб Онуфриевич вызвал говором племянника, что все еще числился куратором лишака. И велел привести в подопечного в свой кабинет, да не в тот парадный, что на ректорском этаже, а в башню отдела вэй-безопасности.

Заглянула Лидочка, и напрашивалась на его внимание. Прости дорогая, но ему сейчас не до булочек. После нее в дверях появился лишак. Все такой же заносчивый бездарный юнец. Даже не поклонился, как подобает. Глеб придушил личную к нему свою неприязнь и заставил себя говорить дружелюбно. Настолько, насколько вообще умел.
- Проходи. Присаживайся, - указал на стул.

- Благодарю, постою.

- Как знаешь.

Глеб постучал по столу карандашом. Оглядел исподлобья застывшего пред ним парня, в глазах которого он не видел и толики надлежащего почтения. Но и враждебности, надо признать, тоже. Этот мальчишка удивил его своим поступком в ту ночь у секретки. Безрассудно храбрым, вызывающим невольное уважение. Возможно Евдокия права: с таким только договариваться, приказы подобные ему не приемлют. И тут дело не в размере потенциала.

- Что же, я был не прав. Твои сведения были достоверны. Шпион существует.

Кивнул в ответ, будто сделал одолжение.

- Я прошу сообщать о всех подозрительных событиях, которые могут помочь в поиске шпиона. Заметишь, что, обращайся прямиком ко мне.

- Даже ночью? – вздернул бровь. В насмешку никак?

- В любое время суток, - рыкнул Глеб.

Кивнул. Стоит молчит, глаз не опускает. Вздорный все же мерзавец. Узнать бы в подробностях, как он из плена сбежал? Эх. У такого скорее всего и под пытками не вытащишь того, что желает скрыть. Изнанев блок.