– Черт побери! – воскликнул Джориан. – Дай помогу, красотка!

– Ты кто? – все еще настороженно спросила она.

– Джориан, сын Эвора. Это дом Ритоса-кузнеца?

– Ага. Нас предупреждали о твоем приходе, но уже столько дней прошло.

– Заплутал в проклятом лесу, – сказал Джориан. – В таком тумане сам себя потеряешь. Держи кувшин, я опрокину бадью!

Переливая воду, Джориан разглядывал девушку. Она была высокой – почти с него ростом, – с копной черных волос. Лицо с грубоватыми и неправильными чертами нельзя было назвать красивым, но она производила впечатление яркой, сильной женщины. Особенно украшали ее прекрасные серые глаза.

– Неудивительно, что ты заплутал! – произнесла девушка низким, хрипловатым голосом. – Ритос напускает морок на всю округу, чтобы охотники и дровосеки носа сюда не казали.

– Зачем это ему?

– Для леших. Они нас за это кормят.

– То-то мне попался малый с длинными волосатыми ушами, – сказал Джориан и, подхватив кувшин, вслед за девушкой поспешил к дому.

Обезьянец вскочил и зарычал на Джориана, но окрик хозяйки заставил его замолчать.

– Вообще-то туман должен был рассеяться и пропустить тебя, – продолжала девушка, – но убрать туман – дело непростое, это тебе не свечку задуть. А ты неплохо воспитан, мастер Джориан.

– Ну, еще бы, нам, бывшим королям, приходится держать марку. – И Джориан перешел на кортольский диалект: – Хучь я таперича и не король, а живот, значица, бурчит, ужина просит.

Девушка распахнула дверь в просторную комнату. Столы, стулья, лавки – все было завалено ретортами, свитками пергамента и колдовскими принадлежностями. Мебель стояла основательная, простая и по-крестьянски удобная, и Джориану вспомнился охотничий домик, доставшийся ему, королю Ксилара, от предшественников. По стенам висело оружие, дощатый пол устилали шкуры медведей и других лесных хищников, по лавкам были разбросаны расшитые подушки.

Девушка проследовала на кухню. Занося кувшин на приступку возле раковины, Джориан вдруг пошатнулся.

– Какая муха тебя укусила? – вскинулась девушка. – Только не говори, что такому здоровяку не под силу поднять кувшин!

– Что ты, милая дамочка. Просто я не ел три дня.

– Великий Зеватас! Сейчас мы все поправим. – С этими словами она принялась рыться в хлебнице, яблочной корзине и где только можно.

– Как тебя величать? – спросил Джориан, освобождаясь от лука и ранца. – Что-то не приходилось слышать, чтобы того, кто спас тебе жизнь, звали «Эй, ты!».

– Я не спасала тебе жизнь.

– Спасешь, коли накормишь. Ну так как?

– Меня зовут Ванора. – И, поймав вопросительный взгляд Джориана, добавила: – Ванора из Гованнии, если хочешь.

– Я и смотрю, выговор знакомый. Ритос тебе кто, отец или дядя?

– Он-то – родня? – У девушки вырвался короткий иронический смешок. – Он мне хозяин. Чтоб ты знал, он меня купил в Гованнии как рабыню для любых работ.

– Как это?

– Любовника приколола, бродягу никчемного. Уж не знаю почему, но я вечно влюбляюсь в пьяных мужиков, которые меня же и лупят почем зря. Короче, этот придурок помер, и мне собирались отрубить голову, чтобы больше так не делала. Но в Гованнии чужестранец может купить приговоренного раба, если обещает увезти его из страны. Стоит мне туда вернуться, и прощай, голова.

– Как Ритос тебя уламывает?

Ванора поставила на приступку тарелку с краюшкой хлеба, кусочком вяленого мяса, ломтиком сыра и яблоком.

– Он вовсе не «уламывает», – подойдя вплотную, сказала она. – Во всяком случае, не то, что ты думаешь. Пока я слушаюсь, он обо мне и не вспоминает, даже по ночам; занятия магией, говорит, требуют целомудрия.