Камдил взял напарника за плечо, предотвращая атаку:

– Похвальное качество. Чем ещё славен ваш род?

Юноша исподлобья хмуро посмотрел на своего рыцаря.

– Мы, Буасьеры, никого не боимся.

– Недурно. Но для рыцаря маловато. Кроме владения конём и оружием рыцарь должен обладать рядом вежеств. Уметь петь и аккомпанировать себе на лютне, слагать стихи, танцевать куртуазные танцы.

– Мы, Буасьеры, не играем на лютне, – пророкотал оруженосец. – И песен не поём.

– Господи, – всплеснул руками Лис. – Из какого леса ты явился?

– Из нашего. – Не меняясь в лице, сообщил Кристоф.

– Ты что же, правда, вырос в лесу? – Удивлённо переспросил его Вальдар.

– Да. Я же сказал, мы Буасьеры…

– Капитан, окажи мне рыцарскую милость! Заставь своего оруженосца не упоминать больше о нравах своего доблестного рода.

Юноша опять насупился. И было видно, что когда б не благоволил бойкому лучнику доблестный рыцарь Вальдар Камдил, малец не преминул бы ещё раз продемонстрировать, как ловко он пользуется боевым топором.

– Постой, – вдруг меняя тон, произнёс Лис, – а скажи-ка, дружаня, ваш замок часом находится не к северо-востоку от Дижона?

– Там, – Кристоф махнул рукой.

– Это и есть северо-восток, – назидательно проговорил рыцарь.

– Я почему-то так и подумал, – продолжал Сергей. – Судя по фигуре того инвалида с которым ты беседовал в деревне, «они, Буасьеры» никогда не пренебрегали правом первой ночи.

Юноша вновь нахмурился.

– А-ну прекрати!

Камдил свёл брови на переносице.

– Да я шо! Я только хотел узнать, по какую такую воду весь народ свалил.

Оруженосец долгим изучающим взглядом посмотрел на соратника благородного рыцаря, потом на него самого, точно спрашивая разрешения.

– День поминовения Святого Урсуса, – наконец произнёс он.

– А шо, дома поминать нельзя было? Или, там, на постоялом дворе кого оставить.

Юноша, пожав плечами, отвернулся. Затем, точно вспомнив, улыбнулся и сказал:

– А ещё я рисовать умею.

– Что ты рисуешь? – Радуясь возможности сменить тему разговора, поинтересовался Камдил.

– Всякое. Вот, к примеру…

Он в задумчивости оглянулся, ища чем и на чем привести обещанный пример. Не обнаружив ничего подходящего, он потянул через голову холщёвую рубаху, демонстрируя отменную мускулатуру, затем подошёл к костерку, на котором Сергей ещё недавно варил предусмотрительно захваченный с собой кофе, вытащил потухший уголёк и через несколько минут изобразил на расстеленной поверх щита холстине тощую физиономию с переносицей, в силу жизненных передряг имевшую характерный вид латинской буквы «S».

– О как! – восхитился Сергей. – А шо! Сходство на лице. А скажи, голуба, как ты теперь без рубашки-то пойдёшь?

– Да так одену. Потом отстираю.

– Я те дам, отстираю. Ты чё? С дуба упал? Меня ещё никто никогда не рисовал. Я лучше у тебя рубашку куплю. На вон, плащом накроешься. Если что – скажешь: камизу медведь порвал.

Глаза Кристофа удивлённо расширились:

– Мы Буасьеры…

– Стоп! Стоп! Стоп! Не начинай. Лучше скажи, парень, сколько тебе за рисунок отвалить?

– На. Возьми, если нравится.

Оруженосец удивлённо, но с затаённым удовольствием протянул Лису холщёвую рубаху.

– Мы Буасьеры – род богатый. У нас рубах много. Мы здесь испокон веков лесничими служим.

– Хороший рисунок, – критически оглядывая изображение друга, кивнул Вальдар. – Скажи, кто тебя рисовать учил?

– Никто. Сам умею. В замке книги старые…

– Кристоф! Вот ты хороший парень, – хмыкнул Лис, – но иногда как загнёшь! Я шо этих старых книг не видел? Там же человек как глиста в обмороке. А у тебя – вылитый я.

– Это другая книга, – оскорблённый недоверием, пустился в объяснения юноша. – Её моя троюродная пра-пра-прабабушка велела хранить, покуда она ей не понадобится. Вот с этого фолианта я картинки-то и срисовывал.