И близнецы, и Савлий, и – нечего скромничать! – Маес, и все остальные хотели увидеть битву. Того же хотели спутники Кадуита. Они хотели увидеть, как далеко готов зайти их вожак. Они хотели увидеть сражение. Они хотели крови.

Крови врага. Или крови вожака, если он окажется недостойным.

Только Ихневмон, не привыкший к скифским нравами, переводил взгляд с Лика на Кадуита и обратно. Он не знал, что сейчас будет. Слишком неопытный, чтобы опознать очевидное.

Смотреть на них было невыносимо. И Лик повернулся в другую сторону, к посланнице степного царя.

Девушка уже оседлала коня. Лик вспомнил, что так и не спросил её имени.

– Погоди, дева с царским флагом, не уезжай,– произнёс он,– Ты должна кое-что посмотреть.

– Посмотрю, если это не займёт много времени,– лицо посланницы оставалось каменным.

Лик повернулся в другую сторону, где стояли мятежные тавры.

– Ты просил меня о поединке, Кадуит,– произнёс он,– Я был вынужден заставить тебя ждать. Сам видишь – дипломатия отнимает массу времени. Но теперь я свободен и хочу говорить. Слушайте все! Я принимаю вызов! Я буду драться с Кадуитом на поединке! Палак дал ему Таврию – а я её заберу. И если кому есть, что сказать, пусть скажет это сейчас. Когда мы скрепим это кровью, говорить будет поздно.

Ихневмону было, что сказать. И он даже зажал рот руками, чтобы случайно не влезть со своими советами в скифскую распрю.

Конечно, это было нелепо. Скифы сошлись в смертельной битве, чтобы делить то, чем всё равно не владеют. Как в той комедии, где чайки воевали с ласточками за воздушный город Тучекукуевск. Кто бы ни победил, Таврия останется предоставлена себе самой, как это было со времён киммерийских.

И пускай они говорят, что дерутся за власть над таврийской землёй – сами знают, что это неправда. Эти юные дерзкие скифы дерутся за власть саму по себе. Чтобы соратники уважали.

Будет скверно, если Лика убьют. Но вмешиваться не следует. Это их дело и невриец сам его выбрал. Скифы – вольные варвары, вот пусть и решают между собой.

Но если я смогу в последний момент ударить в спину этому Кадуиту, – я это сделаю,– подумал Ихневмон,– Я – не скиф, и мне их степные обычаи до воронов. Лик – мне друг, а я друзей ради обычаев не бросаю.

Он не очень хорошо представлял, как и чем собирается бить в спину. Но от одного решения на душе стало так светло, что Ихневмон даже заулыбался.

– Прекрасно, волк!– Кадуит почти рассмеялся.– Прекрасно! Спасибо, что позволишь мне тебя убить.

– Ты пришёл победить, а не убивать,– напомнил Лик,– Но у тебя акинак. И у меня акинак. Оружие смертоносное, я проверял. Мой уже напился крови. И это оружие не оставляет выбора. Если сошлись двое с акинаками, и один из бойцов неумел, он будет мёртв. Но если умелы оба, то и мертвы окажутся оба. А если ты будешь мёртв, Кадуит, то не сможешь и править всеми теми угодьями, что подарил тебе царь Палак.

– Ты говоришь разумно, волк. Так что сдавайся и позволь мне править. А ты уйдёшь живым, вместе со своей сворой.

– ….Поэтому я предлагаю драться на шестах,– Лик кивнул Маесу и тот отправился в шатёр,– Оружие знаменитое, древнее, практичное. Победитель получит несколько синяков и Крабовую Бухту, проигравшему в худшем случае придётся лечить рёбра.

– С радостью, волк, с радостью.

– А ты что, не терион что-ли?– осведомился Лик.

– Нет. Я не принадлежу к вашему отродью.

– Смотрите на него, смотрите,– Лик повернулся к соратникам,– Вот так и выглядит чванство человеческой породы. Мало того, что он не умеет чтить обычаи предков или превращаться в волка. Так он ещё осмеливается этим гордиться!