– Вот это вы точно подметили, товарищ майор, – сказал офицер и хохотнул. – Но что поделать, какие времена, такие и трудности. То есть помощь вам не нужна? Тогда до встречи. Выполняйте свое задание, а мы своим займемся. Оставайтесь со своими привидениями.

– Типун тебе на язык, – проворчал Злобин. – Ладно, двигай. Надеюсь, мы догоним вашу часть.

Старший лейтенант сел в машину. Водитель лихо развернулся, и побитое авто, постреливая гарью, покатило прочь.

Полынец приподнялся на сиденье, провожал глазами удаляющиеся сторожевые башни, непривычное зрелище для советского человека. В Европе, куда вступила Красная армия, было много причудливого и незнакомого.

Глыба замка Форгарош давила на сознание. Вадим старался не смотреть наверх.

К нему подбежал лейтенант Маркин, доложил, что осмотрены чердаки под крышами. Там нет ничего интересного, только старый хлам. Оба входа бойцы заперли, враг не пройдет.

«Зачем все это надо? – раздраженно подумал Злобин. – Все равно мы уйдем отсюда через пару часов».

Во двор въехали две разбитые полуторки с красными крестами. Красноармейцы вынесли во двор тела погибших товарищей, уложили в ряд, серые лица закрыли пилотками. У многих на глазах выступили слезы. Шмыгал носом безусый паренек с пушком на губах. Солдаты курили, пряча взгляды, крысились на водителя, имеющего наглость их торопить.

Неподалеку мялись офицеры опергруппы и примкнувший к ним Поляков, тоже изводили запасы курева. Как можно воевать без табака? Это лучший успокоитель. Рука тянется к нему всегда, даже если ты вроде бы уже накурился до отвала.

Красноармейцы погрузили тела в кузов одной полуторки, накрыли мешковиной. Туда же они посадили двух раненых с окровавленными повязками. Машина ушла.

Мертвых эсэсовцев бойцам тоже пришлось вытаскивать из замка.

– Почему мы? – проворчал какой-то солдат, отводя глаза от угрюмого майора контрразведки. – Два упыря в подвале сидят. Вот пусть они и таскают своих, заодно похмелье вылечат.

Но это предложение не прошло. Парни злились, трупы врагов бросали как попало.

Злобин подошел поближе. Герр Кунце уже покрылся трупными пятнами. Да и супруга от него не отставала. Первой красавицей она не была, а после смерти и подавно. Хищная ведьма с высушенным лицом и остро очерченными скулами.

Красноармейцы бросали в кузов тела, как мешки с картошкой. Женщина упала туда последней, сползла на пол с горки трупов. Крестик, висящий на ее шее, выскользнул из-под кофточки, поблескивал золотом. Штука, конечно же, дорогая, но мародеров во взводе не было, никто не присвоил ценную вещь.

«Добрая католичка», – подумал Вадим.

Второй грузовик тоже ушел.

Разошлись солдаты, свободные от несения службы.

Коренастый сержант Голиков ворчал себе под нос:

– Надо было сбросить их в ближайшую канаву и завалить дерном. Глядишь, елочки лет через двадцать станут пышнее и наряднее.

Оттягивать неизбежное уже было невозможно. Злобин выкурил папиросу для храбрости, забрался в «газик», где под задним сиденьем обреталась рация, почти новая, присланная из Америки по ленд-лизу. Она позволяла сочетать радиограммы и голосовую связь, действовала в радиусе пятнадцати километров, имела очень емкие аккумуляторы и усиленный стальной корпус. Благодаря ему станция весила очень даже немало и могла транспортироваться только на автомобиле.

Голос полковника Василевича звучал вполне отчетливо:

– Припозднился ты, майор. Докладывай.

Порадовать начальство было нечем. Злобин не юлил, говорил всю правду, неудобную, чреватую серьезными последствиями.

Закончил он на траурной ноте: